Рассказывал о закрытой школе, о друзьях, с которыми пришлось расстаться. Пугливо косился в мою сторону. А перед ужином предложил Елене забрать тарелки с едой и уйти в гостевую спальню.

От бессилия руки опускались. Хотелось биться головой о стену. Словно зверушка, учуявшая опасность, Костя внезапно вспомнил и про диван в офисе, и про мою секретаршу, которая «готовит кофе как богиня».

К вечеру, когда Тимур, наконец, лег спать, я умудрился пройти почти все стадии отрицания и распробовать все оттенки гнева.

Не успокоили ни пробежка, ни холодный душ. Но стоило Елене выйти из комнаты, где заснул наш сын, сесть напротив меня, — спокойно, с прямой спиной и гордо задранным подбородком, — и все эмоции, как на маятнике, резко отшвырнуло от злости к растерянности.

— Это Мисюров запретил тебе сообщать мне правду? — спросил я вместо заготовленных вариантов «Как ты могла?» и «Какого черта молчала?».

В ответ, на миг зажмурившись, Елена кивнула. И спустя секунду добавила:

— Слава был против. Это так. Тимур для него живое доказательство собственной полноценности. Благодаря сыну Мисюров стал «как все». Но существовала еще одна причина. Более важная... для меня.

— Какая? — Такого я не ожидал. От напряжения, казалось, в голове сейчас что-то лопнет.

— А сам не догадываешься? — Взгляд моей княжны стал влажным, горьким.

— Елена, можно без загадок? Сегодня я не тяну твою загадочность. Терпение на нуле.

— Можно. — Она кивнула. — Вторая причина — это человек, который бросил меня. Изменил, когда я больше всего в нем нуждалась. И отчалил в Питер.

— Что? — Я уже совсем ничего не понимал.

— Денис... Забыл всё? Это ты!

Глава 21

Елена

Я годами готовилась к этому разговору. Подбирала слова. Пыталась справиться со своей обидой. А сейчас, когда Денис ждал ответов, все прежние заготовки забылись.

— Хотя бы нашу последнюю встречу ты помнишь? — Я устало потерла глаза.

В соседней комнате спал мой сын. Перепуганный, догадавшийся обо всем... самый лучший на земле мальчик. Теперь, когда он был рядом, я уже ничего не боялась. Страх перестал существовать! И даже собственное горькое прошлое не способно было причинить боль.

— Да. — Денис пересел ближе. — Мы поссорились.

— Ты хотел, чтобы я поехала с тобой в Питер. Там тебе предложили работу. С перспективами и хорошими деньгами. А я доказывала, что не могу. Отец ни за что не отпустит. А когда найдет, вернет в Москву. И устроит нам обоим серьезные проблемы.

— Я помню всё отлично. Можешь не пересказывать! — раздраженно бросил Денис.

— Можно я сама буду решать, что важно, а что нет? — Никогда бы не подумала, что опыт совместной жизни с двумя деспотами, отцом и мужем, окажется таким полезным!

— Не представляю, как наша старая ссора может быть связана с твоим молчанием десять лет. И с подделкой документов! — Он поднял руки вверх. — Но хорошо, слушаю!

— Каких документов? — Я на секунду замешкалась. — Ты о выписке из роддома и свидетельстве?

— О них! Или ты хочешь сказать, что носила ребенка одиннадцать месяцев?

— Нет, я носила Тима почти девять месяцев. До стандартного срока не хватило недели. Сын оказался слишком большим и активным мальчиком. Ему не терпелось поскорее увидеть мир.

Разговор был трудным, но от воспоминаний о появлении Тимура губы непроизвольно растянулись в улыбку.

— И как же наша ссора заставила тебя молчать?

Словно ему больно было смотреть на эту мою улыбку, Денис отвернулся к окну.

— Я тогда и дня не могла прожить без тебя. — Правда сама слетела с языка. — Днем мы поругались. А вечером я уже звонила маме, чтобы узнать, сможет ли она принять нас у себя и защитить от папы. Хотя бы на первое время.

Ничего не говоря, Денис снова повернулся в мою сторону. От равнодушной маски, которая была на его лице еще минуту назад, не осталось и следа. Теперь это был интерес. Опасный, хищный.

— Я всю ночь не спала, продумывая побег, — продолжила я свой рассказ. — Тебе звонить не рискнула. Боялась, что примчишься и просто выкрадешь меня. Без вещей и прощальной записки.

— А днем почему не позвонила?

— Нужно было забрать документы из вуза. Я ведь отличница. Это диагноз. Ты забыл? — вырвалось со смешком. — К тому же мама пообещала сделать все, чтобы я смогла продолжить обучение в Питере.

— Хорошая легенда. Учитывая, как ты кричала, что не можешь все бросить и слишком давно не видела мать. Сказочная насквозь, — устало, без злости произнес Денис.

— Ты ошибаешься. Сказка началась позже.

Почему-то в комнате будто похолодало. Чтобы хоть как-то согреться, я обхватила себя руками. Лишь потом медленно заговорила вновь. Уже без запинок. Без вопросов. Не глядя на Дениса.

— Следующую ночь я почти не спала. Писала письмо отцу. Умоляла, чтобы простил и отпустил. Клялась, что буду хорошей дочерью и он сможет мной гордиться. Потом проверяла вещи. И следила в окно за охраной. Пересменка обычно происходила в семь утра. Одни охранники уезжали домой. Другие делали обход, потом готовили себе кофе и обсуждали новости.

Я усмехнулась и, подтянув к себе плед, накрыла им ноги.

— За несколько лет этот ритуал ни разу не нарушался. Утренняя кофейная пауза была единственной возможностью незаметно выбраться из дома вместе с чемоданом. И я ждала. Молилась, глядя на часы, чтобы ты никуда не уехал. Крутила в руках свой телефон. Считала минуты... А когда охранники зашли в кухню, бросилась к калитке.

Словно, как и тогда, стало страшно, я закрыла лицо ладонями.

— Это было такое безумие! Из-за спешки я чуть не сломала ручку чемодана. Потом чуть не забыла его в такси. А когда приехала к тебе домой, все оказалось напрасным.

— Было уже поздно. — На скулах Дениса проступили желваки.

— Да. Поздно. — Я смахнула с лица несуществующую прядь. — Я не застала тебя. Вместо тебя в квартире была моя лучшая подруга. Та, которую ты якобы не знал до героического спасения из гаража.

— Что? — Шахов дотянулся до верхней пуговицы рубашки и расстегнул ее.

— Не понимаю, чему ты так удивляешься.

Наверное, пора было перестать поражаться чужому цинизму, но реакция Дениса оказалась за гранью.

— Ты застала ее