Одним словом, Лиле не нравился барон Фремонт.

Не нравился – и точка.

А барон был очарователен, не будь той сцены в спальне, Лиля бы повелась. Ей даже сейчас иногда было стыдно, что она к такому милейшему человеку… умеет быть очаровательным гад такой, не отнять. Там поцеловать ручку, тут пошутить, здесь прокатиться наперегонки, еще где-то преподнести подарок… и все вроде бы искренне, все от души…

Была бы у Лили возможность, она бы в болоте утопила паразита.

Но как его отвадить – вот вопрос?

Даже если устроить ему поломку телеги, к примеру, барон попросит помощи. Да как-нибудь так, что не откажешь. Отравить самого барона?

Лиля не постеснялась бы, но ей же и возиться потом. Бессмысленно.

Оставалось скрипеть зубами и терпеть. И посылать барону лучи жестокого поноса.

Увы – не действовало. Повара слишком хорошо готовили, и из свежих (да, в том числе спасибо термосам) продуктов. Так что желудком барон не мучился.

Ну и где справедливость?

Нет ее в мире. И точка.

Уэльстер, где-то в дороге.

Кони – не самый удобный вид транспорта. Они могут охрометь, потерять подкову, заболеть, их можно загнать и запалить… и кстати, не всегда есть возможность купить нового, так что приходится беречь своих.

Альтрес и берег, но закон подлости сработал безукоризненно.

Стоило ему пересесть на заводного коня, как тот – гад! – потерял подкову. Подкову-то Альтрес нашел, но что толку? На основного не сядешь, плохо закончится, разве что шагом идти. А шагом это можно и так, рядом с конями. На запасного тоже сейчас не сядешь. Взять у кого-то из сопровождающих?

Так и у них не лучше, едут-то вместе, и лошади одинаково устали. Что одну добивать, что вторую… есть ли смысл? Нету.

Сейчас подвернись что плохое на дороге, и лошадь захромает, а то и сухожилие потянет. И вторую подкову надо бы тогда снимать, и кузнеца искать…

Потеря времени, так-то. Лучше уж ехать медленно-медленно, так тоже время теряется, но меньше. Спутники были с этим полностью согласны. А время… время по-любому они потеряют.

С этими грустными мыслями и добрел Альтрес до придорожного трактира, где и был утешен здоровущим трактирщиком.

– Да вы не переживайте, господин хороший. У нас кузнец тут неподалеку, в деревне. Завтра с утра подкует вашего конька, и поедете дальше, как ни в чем не бывало. Он мастер хороший…

– Так тому и быть, – решил Альтрес. – Переночевать у вас можно?

– Комнаты есть, господин. И ужин горячий подать можем…

– Пятерых поселите?

– Конечно, господин. И больше поселим… как, вместе, или по отдельности? Вместе дешевле…

Альтрес махнул рукой.

– Две комнаты. На двоих – и на троих.

Разделяться ему не хотелось. Спутники, навязанные старым графом, оказались отличной компанией. Спокойные, несуетливые, из тех, кто больше даже не охрана, а сопровождение, все не первой молодости, все побывали в переделках и выжили, а это что-то да значит, господа мои.

И с Альтресом они держались вполне спокойно. Первыми поболтать не лезли, на нервы не действовали, даже когда Альтрес пробовал завязать разговор сам, отделывались ничего не значащими историями.

Ни панибратства, ни наоборот, излишних страхов, спокойное несуетливое отношение профессионалов. Сказано – довезти до места, вот и довезем. И постараемся по дороге ни во что не встрять, а это и есть высший класс, по нашим-то тяжким временам.

Молодец, граф. Альтрес понимал, что у него не все такие, но ведь и ему не лучших выделили?

Не худших, да, но наверняка и не лучших.

– Как скажете, господин. Вот ключи, – на стойку опустились два ключа с деревянными бирками громадных размеров. – Третья комната и четвертая, они как раз подходящего размера, и кровати стоят.

– А клопы?

– Если только к ужину, господин, в комнатах у нас этих тварей отродясь не было.

– А в ужине откуда будут?

– Так сейчас прикажу – мальчик травяных наловит, – в глубоко посаженных глазах трактирщика играли смешинки.

Да, не со всяким такое можно позволить, но Альтрес выглядел вполне себе нормальным человеком, который понимает и ценит шутку. И личный королевский шут не разочаровал, улыбнулся.

– Ладно, сначала так попробуем, а потом, ежели остроты в соусе пожелаем… что у тебя на ужин?

– Бок бараний с кашей, господин, эль неплохой, с того года урожай, нынешний-то пока не созрел, пироги есть с рыбой, а коли сладкого хочется, так и с ягодой. Малина в этом году обсыпная была.

– Давай все, – распорядился Альтрес Лорт. И бросил на стойку несколько медных монет. – Это пока за ужин. Попробуем, потом решим, что там с комнатами.

Дело житейское, трактирщик кивнул и приказал служанке подавать, а кому-то, кого Альтрес не видел – да и не приглядывался, обиходить коня. И послать в деревню к кузнецу, чтобы завтра пришел.

Каша оказалась вкусной, баранина – мягкой, пироги вкусными, а эль неразбавленным, так что спустя час Альтрес откинулся на стену, и вздохнул.

Хорошо…

Рядом с ним так же отдыхало сопровождение – в дороге благородный граф не видел ничего зазорного в том, чтобы пообедать за одним столом со спутниками, тем более, напиваться и терять человеческий облик никто не собирался, у них другая задача.

Все сыто отдувались и молчали, отдыхали душой и телом.

Бывают в жизни такие краткие моменты счастья, жаль, что именно краткие, хотелось бы и подольше, и почаще, что ж…

Серебряная монета упала на стойку.

– Это за комнаты.

– Благодарю, господин. И сдачу позвольте…

– Кузнецу отдадите, – отмахнулся Альтрес.

Трактирщик кивнул.

Тут хватило бы и на кузнеца – подкова дело нехитрое, и на чаевые еще осталось бы. С лихвой. Что ж, клиент выгодный…

– Может, еще чего прикажете, господин?

Господин обозрел «чего прикажете», которое не скрывало своих достоинств в здоровущем вырезе платья, но покачал головой.

– Перебьюсь. Посидим чуток, да и спать. Устал я…

И все было бы хорошо, не занеси судьба в тот трактир бродячего менестреля, и не реши он в этот момент расчехлить лютню. Трактир ведь для всех поставлен, и к вечеру туда народа набивается, не обязательно из тех, кто заночует. Могут и так прийти, пропустить кружечку-другую.

Не стоит думать плохо про Альтреса – услышав балладу про «Беззаконного короля и законного сына», в которой, кстати, было рассказано, как король боялся потерять трон, а потому казнил всех своих жен раньше, чем те родят сыновей, а потом одной удалось спастись. Разумеется, с сыном в пузе.