— Кто-то очень хочет выглядеть как Зинчук, старательно прикидывается альбиносом и так хочет вселить в нас уверенность в этом, что даже является в прокуратуру и делает явку с повинной. Я совершил глупую ошибку, выставив его за порог. Нужно было всего лишь найти основания для направления этого фрукта в суд. Скажем, он громко ругался нецензурной бранью. Мы что, свидетелей этого факта не нашли бы? Даже судью обманывать не пришлось бы. Он влепил бы пять суток ареста, и все дела. А что произошло бы за эти пять дней, истечения которых мы ждали бы как второго явления Христа?

— У фигуранта вылезли бы корни волос истинного цвета, — догадался Сидельников, которому семга уже не казалась такой вкусной.

— Правильно, — вздохнул Лисин. — Но я этого не сделал. Такова моя ошибка, за которую я теперь расплачиваюсь и заставляю вас это делать. Но… — Он улыбнулся и показал пальцем куда-то в сторону.

На эстраде стояли музыканты, но Лисин имел в виду, конечно, не их.

— Тогда я не съездил бы в Канаду и не узнал бы о том, что Зинчук — альбинос. А это важно.

— Почему? — буркнул Гасилов, у которого уже несколько часов ныла рука.

Он сходил на зондирование и перевязку, а теперь никак не решался заказать двести граммов водки для закрепления анестезии.

— Потому что теперь я точно знаю, что Зинчук лгал, заявляя мне, что не оставлял ключи от квартиры знакомому ему лицу, — раз. Я не сомневаюсь в том, что стрелял не Зинчук, — два. Теперь я уверен в том, что убийца хорошо знает Зинчука, — три. А это немало. За такие знания Российская Федерация заплатила четыре тысячи восемьсот долларов — мои билеты и командировочные.

Как привидение появился официант с вечным вопросом о том, не желают ли гости чего-то еще.

— Нам по бокалу белого вина, ему сто пятьдесят водки, — Лисин показал на Гасилова. — Только бутылки откроешь при мне, дорогой. То винцо, которое ты принес нам первый раз, очень отдавало урожаем этого года, еще не собранным.

— Ерунда! — забыв о субординации и правилах приличия, воскликнул Гасилов, подогревшись «смирновкой». — Кто-то подставляет под нас Зинчука, принимая его облик! Мы обязательно установим, что Зинчук к убийству непричастен — что и произошло! Теперь мы перестанем искать фигуранта с такими особыми приметами! Получается, что он ничуть не запутал нас, просто выиграл несколько дней, немного отсрочил суд. — Сотрудник прокуратуры склонился над столом, улыбнулся и забормотал: — Иван Дмитриевич, для выигрыша нескольких дней я не стал бы приходить в прокуратуру и каяться в убийствах. Клянусь богом!..

Лисин, казалось, его не слушал. Взгляд важняка был устремлен в сторону высокой эстрады, на которую вышла неплохо сложенная девочка в коротенькой юбчонке и стала покачивать бедрами в такт зазвучавшей мелодии. Музыканты отдохнули, закусили и снова принялись за свое. Лисин находился в другом измерении.

— Чему вы улыбаетесь? — поинтересовался Сидельников, разливая принесенное вино по бокалам.

— Меня греет логика прокурора отдела по надзору за соблюдением федерального законодательства. Он, безусловно, прав в том, что на месте убийцы никогда не явился бы в прокуратуру, чтобы выиграть несколько дней. Чем больше — тем лучше. Знаете почему?

Узнать пожелали все.

— Потому что он сотрудник прокуратуры. Гасилов, к сожалению, мыслит исключительно как профессионал в этой сфере.

— Я, например, тоже не вижу логики, — признался Юштин.

— Скверно, — отметил Лисин. — А кто скажет мне, с какой среднестатистической скоростью растут человеческие волосы?

— По сантиметру в месяц, — буркнул Сидельников.

Он тоже не находил в размышлениях Лисина рационального зерна, поэтому был таким же хмурым, как и остальные помощники следователя.

Девочка запела, саксофон загудел как буйвол, звук с чашек ударника стал осыпаться на ресторанный пол медными монетками.

— Так я вам объясню. Убийца целился в Гасилова с расстояния трех метров, а теперь тот не может с уверенностью сказать, тот ли человек явился в прокуратуру с повинной. Не могут этого утверждать и полицейские, стоявшие на входе. Приметы противника в условиях боя легко стираются из памяти. Вы запомнили человека с русыми волосами и проседью, с голубыми глазами. Завтра я найду и поставлю перед вами человека с черными волосами и проседью. У него тоже будут голубые глаза. Вы растеряетесь еще сильнее. Единственное, что вы запомнили, это голубые глаза.

Я вас, наверное, удивлю. У Зинчука они действительно такие и есть. Но карие превратить в голубые так же легко, как перекрасить волосы. Вы спрашиваете, где логика? Я вам отвечу.

В Старооскольске совершена публичная, дерзкая казнь трех сотрудников прокуратуры. Главное, чтобы она состоялась демонстративно. Теперь в городе все знают приметы человека, совершившего налет на прокуратуру. В этих условиях нам не стоит надеяться на помощь граждан. Версия «Зинчук» отработана и признана ошибочной. Вы так и не поняли главного.

— Да чего мы не поняли? — вскипел Гасилов, уже почти подозревая, что словоохотливость следователя подогрета спиртным.

— Вы не поняли, что вся история с удостоверением и сменой внешности — это… создание алиби для Зинчука!

— Что? — не выдержал Сидельников и неловко столкнул на пол вилку.

— Мы будем теперь искать кого угодно, но уже никогда не обратим внимание на того, кого изначально исключили из списка подозреваемых! На Зинчука! Все! Мы о нем забыли, проверили и отбросили версию о причастности этого рыбака. Его нет. Вы поняли это?

— Нет.

— Господи, почему вы так тупы? — не стремясь нанести оскорбление, но и не сдерживаясь более, выдохнул Лисин. — Мыслите!..

— Я пошел в туалет, — объявил Юштин, решив улизнуть от дальнейшего подтверждения собственной неполноценности.

— Сидеть! — приказал следователь, укладывая локти на стол.

Убедившись в том, что все внимание сосредоточено только на нем, он констатировал:

— Вы безнадежны. Кто-то очень хочет убить. Так, что жизнь без смерти для него невыносима. Но он не может этого сделать. Данный тип не умеет убивать. Первая же кровь затуманит его рассудок, помешает довести дело до конца. А причинить смерть нужно не одному человеку, а нескольким. Что сделает такой субъект, немного подумав?

— Заказ! — Гасилов оформил свою мысль в виде понятия, выхваченного из криминального словаря.

— А ты молодец, — похвалил Лисин. — Соображаешь, что нужно делать. Это несмотря на то, что в Старооскольске жизнь настолько грустна, что и заказать-то некого. Разве что нескольких прокурорских работников. Кто сказал, что организатор и исполнитель — одно лицо? А если их двое?

Мысль была свежа, но до вершины идеи следователя его спутники еще не добрались.

— Если существуют организатор кровавого утра в Старооскольске и тот, кто исполнил его идею? Скажем, за деньги? Гасилов, сейчас не так поздно. Почему бы вам не позвонить в управление юстиции Старооскольска и не задать руководителю простой вопрос. О чем вы его спросите? — Лицо Лисина светилось улыбкой удовольствия.