ни разу и словом не обмолвился о том, что у него был приказ Баку не атаковать. Было ясно, что здесь различные интересы преследуют и Энвер с Сектом – то есть главнокомандующий и его начальник штаба.

Во втором письме генерал барон фон Кресс писал мне:

«Мой дорогой Параквин! Я долго раздумывал о том, можно ли сделать так, чтобы Вас миновал конфликт между Вашим долгом как немца и обязанностями турецкого офицера, в который Вас может привести прилагаемое ниже служебное послание. И хотя мне совершенно не ясна политика нашего правительства, а я лично полагаю ее неверной, все же я, как официальный представитель Германской империи, полагаю себя обязанным сделать все, что в моих силах, чтобы реализовать на практике те теоретические договоренности, что были достигнуты в Берлине. Либо мои доклады и телеграммы не получают в Берлине или же их не читают или есть некие особо важные и неизвестные мне причины, которые вынуждают наше правительство к такой политике[219].

Я не сомневаюсь, что сообщение Халилу достигло бы результата, противоположного желаемому, и атака на Баку была бы только ускорена. Как солдат я понимаю, что попытка выполнить требование германского правительства почти невозможна с технической точки зрения.

Оглашение наших требований вызовет в турецких кругах бурю негодования – к сожалению, не лишенную оснований. Возможно, Вам удастся убедить Халила – хотя это и не окажет влияния на его решения – сохранить мое сообщение в тайне.

Я же вполне твердо убежден, что для всех нас было бы лучше всего, если бы Баку вскоре пал и при этом были задействованы некоторые германские войска. Поэтому я прошу и Вас, чтобы германские войска, которые я предоставляю, были приняты.

С сердечнейшим приветом и наилучшими пожеланиями Ваш покорнейший слуга

Подпись: барон фон Кресс».

Приложенная служебная записка на мое имя № 2745 от 11 сентября 1918 г. от Императорской германской делегации на Кавказе гласила:

«Прошу Ваше Высокоблагородие принять к сведению прилагаемую ноту и немедленно передать ее Его Превосходительству генерал-лейтенанту Халилу-паше.

Я должен обратиться к Вашему Высокоблагородию как к германскому офицеру с просьбой употребить все свое влияние на Халила-пашу, чтобы воспрепятствовать атакам Баку до того, как турецкое правительство не выскажется по поводу направленного ему запроса германского правительства.

Я позволю себе просить Ваше Высокоблагородие осведомить меня через подателя сего письма относительно результатов предпринятых Вами шагов и о ближайших намерениях Халила-паши. Подпись: барон фон Кресс».

Нота на имя Халила-паши – № D 839 от 11 сентября 1918 г. – гласила:

«Имею честь покорнейше сообщить Вашему Превосходительству, что я получил телеграмму моего правительства, согласно которой 27 августа оно заключило Добавочный договор к Брестскому мирному договору с российским правительством.

Согласно статье 14 этого договора, германское правительство обязано выступать за то, чтобы на Кавказе вооруженные силы третьей стороны не переходили следующую линию:

Кура, от устья до села Петропавловское, – от границы Шемахинского уезда до села Агриоба, затем по прямой линии до пункта, где сходятся границы Шемахинского и Кубинского уездов, затем по северной границе Бакинского уезда до берега моря.

Во исполнение этого постановления германское правительство направило турецкому правительству требование отвести его войска за указанную линию.

Как представитель германского правительства я обязан на основании этой телеграммы обратиться к Вашему Превосходительству с просьбой не проводить наступление на Баку до получения решения Вашего правительства. Несмотря на выше приведенное сообщение, я по-прежнему остаюсь при своем предложении выделить в распоряжение Вашего Превосходительства некоторые формирования.

Примите, Ваше Превосходительство, повторные заверения в моем исключительном почтении. Подпись: барон фон Кресс».

Последнее замечание – о сохранении прежнего предложения – касалось письма на французском, которое в переводе гласило:

«Ваше Превосходительство! Я только что получил от Верховного Главнокомандования[220] приказ о том, что германские войска должны принять участие в операции против Баку. Во исполнение этого распоряжения пока что предусмотрены:

1 батальон,

1 авиаотряд,

3 батареи легких полевых гаубиц.

Я прошу Ваше Превосходительство любезно сообщить мне через подателя сего письма, на какую конечную станцию должны быть отправлены эти войска, одновременно также направляю просьбу о выделении мне необходимого количества мазута для транспортировки из Тифлиса.

Помимо указанных выше формирований я могу также предоставить персонал для батареи тяжелой артиллерии. Я прошу Ваше Превосходительство сообщить, где данный персонал может принять материальную часть батареи. Подпись: барон фон Кресс».

При чтении этого письма в салон-вагоне паши мне быстро стало ясно, что оно обладает лишь исторической ценностью. Ведь взятие Баку уже положило конец всем этим перемигиваниям за игорным столом. Вызывавшее вполне оправданные опасения Кресса раздвоение меня не коснулось, ведь я обо всем узнал, лишь когда без парализующего воздействия извне смог содействовать захвату этого яблока раздора между тремя державами[221]. К счастью, мне довелось действовать исходя из исключительно военных соображений.

И хотя все эти документы более не имели значения, они произвели на меня неприятное впечатление своим противоречивым содержанием. Столкновение германских и турецких интересов было вполне явным и понятным. Политическое руководство Германской империи требовало вывода турок из-под Баку, пока высшая военная инстанция, которую представляли Гинденбург и Людендорф, предлагала туркам германские войска для взятия этого города, и столь откровенная раздвоенность военных и дипломатических акций Германии казалась мне гротескной и даже постыдной. Турки и русские, обе эти стороны, могли уличить нас в двуличии, хотя здесь дело было в том самом недостатке координации в работе ведомств, на который столь горько жаловался еще Бисмарк. Кстати, советское правительство в ответ на известия о падении Баку разорвало отношения с Высокой Портой[222].

Я раздумывал, что же теперь делать. Затяжное мое ознакомление с многочисленными документами не осталось незамеченным. Халил спросил меня, в чем же там дело. Быстро решившись, я ответил, что все это – суть уже не актуальные вопросы, генерал фон Кресс намерен был предоставить в наше распоряжение германские войска для взятия Баку, однако ныне это уже не имеет значения. Я просто забрал документы, а на этом интермеццо в большой политике незамеченным сошло на нет.

Резня армян в Баку

Под Баладжарами на железнодорожной насыпи лежала дюжина убитых белых англичан[223]. Над нефтяными источниками поднимались черные клубы дыма. Нури между тем уже породил легенду, что он будто бы видел, как маленькое русское военное судно обстрелом подожгло нефтяные склады. Он хотел снять вину со своей артиллерии. Однако многочисленные свидетели из немцев и русских, в том числе и представитель Каспийской флотилии, подтвердили мне, что пожар, грозивший обрести роковые масштабы, был