– Я не сплю. Потому что не ложилась сегодня.

– Ты не спишь, – подтвердил Макс. – Я пришел на твой зов.

– Я…

– Сегодня ночью завеса между мирами истончилась. Благодаря твоему обряду и твоей магии. Ты позволила мне пройти.

Фэллон осторожно протянула руку, не в силах сопротивляться любопытству, и ощутила под пальцами твердые мышцы мужского плеча.

– Ты настоящий.

– Обрел плоть на короткое время. Можно? – Макс прикоснулся к щеке дочери. На его губах расцвела улыбка, меняя выражение лица и глаз, отчего они словно засияли. – Моя красавица.

– Ты пожертвовал жизнью ради меня.

– Защитить тебя было моей привилегией, моей главной целью. И сделал я это с радостью. Давай прогуляемся, пока есть время. Скажи, ты счастлива?

– Я… Мама любила тебя.

– Знаю, моя милая. А я любил ее. Мы так недолго пробыли вместе. И огромная часть отведенного нам времени была наполнена страхом и насилием. Но даже тогда нам удавалось находить свет, радоваться жизни и получать удовольствие от общения. Ценить мелочи, удивляться прекрасному. Я влюбился в симпатичную ведьму, которая предпочитала не упражняться в колдовстве, а ходить по магазинам. Она превратилась в сильную, бесстрашную женщину. И ты являлась частью этих перемен. Ты сделала нас лучше, чем мы были раньше. Но расскажи мне о себе. Кое-что я могу видеть, но не все. Какое у тебя самое счастливое воспоминание?

– Как я училась ездить верхом, наверное, – ответила Фэллон, ощущая, как слезы жгут глаза, а сердце сжимается от чувства вины. – Когда мне впервые позволили поехать самостоятельно.

– Что случилось? – с тревогой спросил Макс, различив звенящие в голосе дочери слезы. Он остановился и мягко повернул ее лицом к себе. – Ты же не думаешь, что я стану упрекать тебя за любовь к человеку, научившему тебя верховой езде? Или Лану за чувства к другому мужчине, с которым они построили совместную жизнь?

– Не знаю, – прошептала Фэллон. Она никогда не представляла, как отнесется к этому родной отец. – Не знаю.

– Невозможно любить тебя и при этом держать зло на того, кто столько для тебя значит. И для кого столько значишь ты. Я ему благодарен.

– Ты… Правда?

– Правда. И он, черт возьми, должен быть признателен мне, – рассмеялся Макс. – Ты появилась на свет благодаря мне и твоей матери. Но еще и благодаря Саймону Свифту. Любовь не имеет границ, Фэллон. Если чему я тебя и могу научить, так этому. – Он погладил дочь по волосам. – Любовь бесконечна, беспредельна. Чем больше ты ее отдаешь, тем больше ее становится. Твоя мать дала тебе мое имя, Саймон Свифт дал свое. Он – твой отец, так же, как и я. Тебе очень повезло.

– Мама тоже так всегда говорит.

– Неудивительно, что я так ее любил.

– Папа, в смысле Саймон, очень тебе признателен. И называет тебя героем, которому он обязан всем. Только благодаря твоей отваге он получил жену, меня и троих сыновей. Как бы мне хотелось, чтобы вы с ним познакомились! Это странное желание?

– Мир полон странностей, – усмехнулся Макс, кладя руку на плечи Фэллон, пока они шли по лесу.

– Ты тоже писал о необычных вещах. Я читала твои книги. Мама говорила, что ты начал новую, когда вы жили в Нью-Хоуп. Но ей пришлось убежать оттуда, чтобы защитить меня и оставшихся в поселении друзей. О чем была та книга?

– О любви и магии, каждая из которых могла служить как свету, так и тьме. О сражениях и храбрости, о появлении спасительницы мира.

– Я не представляю, как вести за собой людей.

– Я тоже не представлял. И предпочел бы провести мирную жизнь с тобой и Ланой. После Приговора это казалось особенно ценным даром. Но моя помощь требовалась другим. Теперь им нужна твоя помощь. Как бы я ни желал для тебя спокойной жизни, миру не выстоять без твоей поддержки. Поэтому ты должна возглавить людей. Ни капли не сомневаюсь, что у тебя все получится.

– Незнакомец из сна велел мне делать выбор. Я приняла решение.

– Что за незнакомец?

– Не знаю точно. Думаю, это был повзрослевший парень. Но не уверена.

– Какой парень?

– Кажется, Дункан. Из Нью-Хоуп. Я видела его в другом сне.

– Сын Кэти? Хм-м. – Даже будучи мертвым, Макс ощутил приступ недовольства при мысли о том, что его дочери снятся сны о мальчиках.

– Он спас рабов и пленников на базе Праведных воинов. Тех самых, которые убили тебя.

– Меня убил мой брат. Меня убила тьма, которую он выбрал. Его кровь, моя кровь, твоя… – Макс остановился, крепко сжал запястье Фэллон и заглянул ей в глаза. По соединенным рукам пробежала волна магии. – Родная кровь, – продолжил он. – Но Эрик отвернулся от света, любви и преданности. Ему нельзя доверять. И его нельзя недооценивать.

– Мама считает, что он погиб. Она думает, что убила его и ту женщину.

– Аллегру. Я не знаю, так ли это. Даже мертвые не всеведущи. Но если мой брат выжил, тьма внутри его заставит его явиться за тобой и завершить начатое. Зло отравило душу Эрика. Берегись его. Наблюдай, не появятся ли вороны.

– Непременно, – пообещала Фэллон, а про себя поклялась убить дядю, если он все еще жив. – А Маллик научит меня обращаться с мечом.

– Боже правый!

– Нельзя сражаться с врагами одной лишь магией. У Короля чародеев из твоей книги был меч.

– Действительно, – рассмеялся Макс. – А теперь расскажи мне о себе и о своих братьях.

* * *

Как же замечательно, волшебно было просто идти бок о бок и беседовать с человеком, которого Фэллон знала лишь по рассказам матери и по фотографиям на книге. Теперь же удалось услышать его голос, понаблюдать за его движениями, расспросить, о чем он думает.

Теперь стало ясно, куда звала ночь, почему так билось сердце. Она потянулась к отцу сквозь завесу, и он нашел путь в мир живых.

Фэллон отвела Макса к лесному пруду. Они сидели на берегу и разговаривали, пока Таише охранял их. Волк же затаился среди теней.

Когда она попросила рассказать о побеге из Нью-Йорка и последующих событиях, отец не упустил ни единой детали, в отличие от матери, желавшей оградить дочь от ужасных подробностей. Он поведал о кошмарах и сложностях, которые встретились на пути. А также о чудесах и внезапном усилении магии. И завершил повествование рассказом о том, как Эрик попытался лишить жизни своих родных.

В словах Макса Фэллон слышала как застарелую печаль, так и холодную решимость и прижалась к его плечу, чтобы выразить поддержку.

– Тебе пришлось выбирать. Между братом и теми, кого ты защищал, включая меня с мамой.

– Да, ты права. Для меня не стоял вопрос, что правильно. Но использовать свой дар для нападения – это решение оказалось по-настоящему сложным. И еще сложнее было причинить боль члену семьи, кровному родственнику.