– Кто заказчик? Белкины?

Алексей посмотрел на телефон и хлопнул ладонью по столешнице.

– Да!

– Ариэль дает добро?

Он нагнулся к Бритт и тихо прочел вслух: «Звучит многообещающе. Продолжай».

– И все?

– Есть приложение, где больше сведений. Я прочту его, когда мы вернемся в отель, – сказал он и откусил от своего пирога.

– Алексей, как замечательно! Теперь ты работаешь официально.

– Теперь наши возможности значительно возрастают! Отныне за моей спиной будут и ЦРУ, и ФБР – точнее, те подразделения, которые сумеет привлечь Ариэль.

Алексей взял со стола Татьянин браслет.

– Сейчас мы воспользуемся моим новым официальным статусом.

– Как?

– У нас есть хакеры, которые могут влезть в базу данных больницы. Мы выясним, когда Татьяна там лежала и что случилось с ее ребенком.

– Если та женщина права, если мы найдем ребенка, мы уничтожим Белкиных, и тогда они уже не смогут вести переговоры ни с Владом, ни с кем-либо другим.

Алексей побарабанил пальцами по столешнице.

– Не знаю, как ребенок может повлиять на мафиозный клан Белкиных. Возможно, отец ребенка – какая-то важная шишка. Но отцовство надо еще доказать. А даже если и так… проститутки и эскортницы рожают постоянно. Почему ребенок так важен для Белкиных?

– Не знаю. Может, та женщина перезвонит. Может, она работает в «Ябеде». Вот почему я хочу остаться там на какое-то время. – Бритт взяла со стола телефон. – Позвоню в больницу; попробую что-нибудь узнать о Калвине. Как думаешь, куда его повезли?

– В центр «Сидарс-Синай», туда же, где была Татьяна.

От изумления глаза у Бритт стали огромными.

– Превосходно! По-моему, нам нужно навестить Калвина.

– А ты готова? – Он подтолкнул к ней свою тарелку. – Доешь хотя бы мой пирог. Ты заслужила сладкое за то, что тебя лягнули по ребрам.

Она с жадностью доела пирог. Алексей вытер ей испачканный кремом подбородок пальцем и облизнул его.

– Так уж и быть, прощаю тебе неряшество – наверное, после побоев у тебя лицо онемело.

Она улыбнулась и схватила его за руку.

– Рада, что ты теперь работаешь законно, русский… и не только из-за преимуществ.

– Я тоже рад, но это не значит, что я не хочу покончить с Олегом Белкиным… навсегда.

– Знаю. – Бритт сжала ему руку. – Но теперь все санкционировано.

Санкционированы его действия или нет, Белкин – мертвец! И все же пламя, бушевавшее в его груди всякий раз, как он думал о Белкине, утихло и теперь едва тлело. Теперь его страсть горела по другому поводу – ему хотелось уберечь сидевшую перед ним женщину.

Алексей сел за руль ее машины, и они поехали в больницу. У Бритт болела челюсть и ребра. Может быть, ей самой стоит показаться врачу. Она понимала, что над ее головой сгущаются тучи.

Что дальше? Догадаются ли Белкины, что она унесла больничный браслет Татьяны? Знал ли Сергей, что браслет лежит в металлической коробке под барной стойкой? Совсем неподходящее место для того, чтобы прятать важную улику, которая может подорвать всю криминальную деятельность.

А может быть, телефонный звонок от русской женщины – просто уловка, призванная обвести ее вокруг пальца?

Бритт покосилась на Алексея; он крепко сжимал руль, маневрируя в потоке машин. Может быть, он уже подумал об этом? Скорее всего. От его внимания почти ничто не ускользает, в том числе и ее безумное влечение к нему.

Теперь ей нужно исполнить свое обещание; их связывают лишь кратковременные отношения, а потом она его отпустит. Она невольно вздохнула, прежде чем успела все обдумать.

– Знаю. Ужасные пробки, но мы почти приехали.

– Нам в отделение неотложной помощи, да?

– Начнем оттуда.

Оставив машину на верхнем ярусе парковки, они прошли в переполненное отделение неотложной помощи и подошли к стойке администратора.

Бритт положила руки на стойку.

– Извините. Недавно я стала свидетельницей того, как кто-то избивал двух человек на углу Говер и съезда с трассы 101. Из машины я позвонила в Службу спасения, но не могла остановиться. Теперь хочу узнать, как они себя чувствуют. Вы можете мне что-нибудь сказать?

Девушка за стойкой ответила, не отрываясь от компьютера:

– Вы родственница?

– Нет, просто неравнодушная гражданка.

– Посторонним людям мы информацию о пациентах не сообщаем. Попробуйте позвонить в полицию – Голливудское отделение департамента полиции Лос-Анджелеса.

Бритт прикусила губу.

– Можете хотя бы сказать, на каком этаже родильное отделение?

– На девятом.

– Спасибо!

Алексей положил ладонь ей на поясницу и вывел из зала ожидания. Когда они вышли в коридор, он вызвал лифт.

– Напрасная трата времени!

Войдя в кабину лифта, она вздохнула.

– Я просто хотела сделать доброе дело.

– Думаешь, там, наверху, тебе больше повезет? По-моему, в родильном отделении соблюдают даже больше мер предосторожности.

– Раз уж мы здесь, я просто хочу осмотреться.

– Я могу быстрее получить сведения о Татьяне по моим каналам.

– Мы уже приехали, давай хотя бы осмотримся.

Алексей в шутку отдал ей честь:

– Есть, шеф!

– Мне нравится такое прозвище.

Кабина дернулась и остановилась на девятом этаже. Они вышли, и Бритт почему-то развеселилась. Она толкнула Алексея плечом.

– Здесь лучше, чем в неотложке!

– Младенцы! – Он показал на застекленную перегородку.

Бритт подошла к окошку и положила обе ладони на стекло.

– Ты только посмотри на них! Они готовятся выйти в большой мир!

– У них все впереди.

Бритт, водя пальцем по гладкой стеклянной панели, читала фамилии:

– Родригес, Миллер, Шварц, Гомес, Руссо…

Не все колыбельки были заняты младенцами.

Должно быть, остальные дети у матерей. Она продолжала читать фамилии, пока не наткнулась на знакомую. Она схватила Алексея за руку:

– Смотри! Там… ребенок Татьяны!

– Где? – Она почувствовала, как он напрягся.

– В заднем ряду. – Она постучала по стеклу. – В колыбели никого нет, но там написано: «Подрезкова».

– Шутишь!

– Нет. Видишь? Ярлычок розовый. У нее родилась девочка.

– Может, Татьяна еще здесь? – Алексей обернулся через плечо, как будто ждал, что она вот-вот выйдет в коридор.