Да и зубы отрастили. Теперь уже атака крыла драконов на их отряды больше не походила на веселую беспечную прогулку, как это было в первые дни завоевания Ункерланта. И в воздух стало подниматься все больше раскрашенных в неприметный сланцево-серый цвет ящеров, чьи летчики очень хотели взять реванш за понесенные их армией потери.

Из-за этой грязной раскраски драконов и серой формы наземных войск отследить врага было дьявольски трудно, особенно в пасмурный день или во время битвы, когда небеса застилал удушливый черный дым.

Вот и сейчас, прежде чем разведчики успели по кристаллу оповестить все крыло, отряд ункерлантских драконов оказался прямо под ними.

– Ну, сейчас они об этом пожалеют! – закричал Сабрино и скомандовал в кристалл: – Звенья Домициано и Орозио – в атаку! Остальные остаются наверху и следят, чтобы ункеры не подогнали в подкрепление еще несколько братьев своих меньших! – И первым направил своего дракона вниз. Он не только командовал крылом, но и сам участвовал в боевых операциях.

Дракон по своему мерзкому обыкновению противно заорал, протестуя, что им пытаются управлять, но, заметив чужих ящеров, издал второй, уже радостно кровожадный рык и с упоением бросился в драку. Его могучие мышцы напряглись и заходили ходуном, а огромные крылья захлопали с бешеной скоростью.

В ункерлантской армии (как на земле, так и в небе) было задействовано намного меньше кристаллов, чем у альгарвейцев, так что даже если кто из драколетчиков и успел заметить атакующего врага, сообщить об этом остальным он не мог. Впрочем, даже если бы и сообщил, это мало что изменило бы: летящий на них альгарвейский отряд был в два раза больше.

В лучах заходящего солнца Сабрино обошел ближайшего дракона, развернулся и подпалил его сзади. На этот раз он даже не удосужился применить жезл – надо и ящерке доставить удовольствие: пусть вволю почихает огнем! Ункерлантский драколетчик не чувствовал опасности до последней секунды, пока с небес не полыхнула огненная волна и его объятый пламенем дракон не рухнул на землю.

Вот загорелся еще один ункерлантец, и еще… А вот загорелся наш, зелено-бело-алый! А вот и еще один! Сабрино злобно плюнул и выругался. А потом он ругался не переставая, потому что двум ункерам удалось вырваться из ловушки и сейчас они во все лопатки удирали к своим.

– Догнать их, ваше благородие? – спросил по кристаллу Домициано.

Но полковник с сожалением покачал головой:

– Нет. Наше задание на сегодня было прикрывать с воздуха своих. И мы с ним справились. Да и ночь уже близко. Так что пора в дракошню. Надо дать отдохнуть нашим зверюгам как следует – одни силы горние знают, куда нас направят завтра!

– Слушаюсь, ваше благородие! – Лицо Домициано в кристалле тоже выражало крайнее разочарование, но, как хороший вояка, он беспрекословно подчинился. Сабрино вполне устраивали подобные отношения: он предпочитал, чтобы у него в подчинении находились и ициативные и отважные солдаты, но чтобы при этом при этом их личная инициатива никогда не мешала им подчиняться его приказам.

Нынешняя их временная база находилась в небольшом, но очень красивом поместье, расположенном к востоку от Соммерды. Очень красивый хозяйский дом в центре сада и все хозяйственные постройки уцелели полностью. Но только потому, что альгарвейцам удалось прорвать фронт и захватить поместье до того, как солдатам конунга пришла в голову мысль оборудовать там опорный пункт. Да и не до окрестностей им было: основные силы были брошены на то, чтобы удержать Соммерду. Спускаясь по широкой спирали к дракошне, Сабрино с горечью отметил про себя, что для того, чтобы выбить из города упрямых ункеров, пришлось половину его превратить в руины.

Приземлившись, он с облегчением сдал свою чешуйчатую тварь под опеку драконеров. Ящеры к своим смотрителям относились все же с бОльшей симпатией, чем к летчикам. Еще бы, одни все время только лупят и подчиняют своей воле, а другие и мясом кормят, и киноварью, и брюхо серебрят. Хотя на самом деле драконы не способны на чувства привязанности и симпатии – слишком долго летал на них Сабрино, чтобы иметь хоть каплю сомнения на этот счет.

Отделавшись от дракона, полковник с жадностью набросился на ужин, который сегодня состоял из жареной баранины, черного хлеба, оливок и белого вина, настолько гадкого на вкус, что на него, видать, не польстился даже самый последний кухонный работник.

– Нет, это слишком приторно и горько одновременно, – констатировал Сабрино, мрачно разглядывая жидкость в своей кружке. – Фи, по вкусу – просто моча диабетика.

– Полагаюсь на ваш опыт, сударь, – с невинным видом отозвался капитан Домициано. – Я лично сам никогда ее не пробовал.

Сабрино замахнулся на насмешника кувшином и даже сделал вид, что сейчас запустит им ему в голову. Получилось настолько натурально, что лишь когда он сам опустил кувшин на стол и расхохотался, засмеялись и все кругом.

– Здрасьте вам! – воскликнул Орозио, указывая на распахнувшуюся дверь хозяйского дома. – Похоже, этот старый трухлявый пень наконец-то отважился высунуть нос и поглядеть, что творится снаружи!

И действительно, старый ункерлантец спустился с крыльца и двинулся в сторону ужинающих драколетчиков. Заняв поместье, Сабрино первым делом распорядился не трогать ни дом, ни его хозяев. Лишь реквизировал из кладовых запасы провианта, чтобы кормить своих ребят и драконов.

И до сегодняшнего дня ункерлантский аристократ (по крайней мере, полковник считал его таковым) упорно делал вид, что не замечает расквартировавшихся в его саду солдат.

Это был довольно высокий для своего племени, бодрый еще старик с горделивой осанкой, и лицо его украшали пышные седые усы, подстриженные по моде середины столетия – примерно времен окончания Шестилетней войны. В Ункерланте, где даже юноши уже много лет выбривались до блеска, это тоже было редкостью.

Подойдя к столу, он обратился к офицерам на чистейшем альгарвейском, причем с великолепным столичным произношением:

– Вот уж не думал, не гадал, что ваш народ так глубоко проникнет в нашу страну.

– И тем не менее мы здесь, сударь, – ответил Сабрино, поднявшись со своего места и отвесив приветственный поклон. – Имею честь представиться: граф Сабрино к вашим услугам.

И он поклонился снова. На губах старика появилась кривая горькая усмешка, но на поклон он ответил с не меньшей учтивостью.

– В дни моей молодости у меня был большой опыт в общении с альгарвейцами. И счастлив убедиться, что со времени моего давнего отъезда из вашей страны благородная кровь по-прежнему чиста.

– А… С кем имею честь? – деликатно осведомился Сабрино.

– Глубоко сомневаюсь, молодой человек, что мое имя вам что-то скажет, – ответил старик, хотя полковник был чуть ли не самым старшим из всех, кто сидел за столом. – Меня зовут Хлодвальд.

Услышав это имя, Сабрино и еще несколько офицеров не смогли удержаться от удивленных возгласов.

– Силы горние! – воскликнул Сабрино. – Если вы тот самый Хлодвальд… – а у полковника не было ни малейшего сомнения, что так и есть, – то… Ваше превосходительство, вы же признаны лучшим генералом своей страны за всю историю Шестилетней войны!