Я влетела в палатку с криком:

– Серые! Прячьтесь! Руби, прячься!

Руби лишь поднял голову от стола и захлопал глазами. Но Ром не растерялся: схватив Руби в охапку, он, не церемонясь, швырнул его на пол, а сверху завалил спальными мешками. Создавалось впечатление, что здесь просто постель, которую недостаточно ровно застелили. К счастью, брат лежал тихо и не дергался.

– А тебя… иди сюда, ты поменьше!

Ром схватил меня за руку и потащил за перегородку, в соседнее помещение. Там тоже были два матраса, спальники и стол. А на столе и даже под столом стояли точно такие же штуки, как в учебном модуле, куда мы ходили с Артом. Компьютеры. Между ящиком с кнопками и проводами и стенкой палатки под столом оставалось немного места.

– Ты должна там поместиться, ты маленькая. Сгруппируйся, ноги подтяни, иначе труба дело!

Я залезла под стол, скрючилась между стенкой и этим ящиком, поплотнее обхватила согнутые коленки.

– И голову нагни! – сказал Ром.

Я так и сделала. А он накрыл сверху и коробку, и меня, сидящую за ней, какой-то железной крышкой. Теперь меня, наверное, не будет видно, даже если кто-то случайно глянет под стол. Но вот если я шевельнусь или чихну – все пропало. Крышка ведь ничем не закреплена – слетит.

Снаружи послышались шаги, и я поняла, что Ром поспешно вышел навстречу. Видно мне ничего не было, совсем ничего.

– А вот и третий! – раздался голос. – Следуйте за нами! Майор, проверьте в доме на всякий случай!

– Нас трое, – услышала я спокойный голос своего папы.

– Мы знаем это! – резко ответили ему.

Потом кто-то зашел в комнату. Орлан, я отлично поняла это по звуку шагов. Я перестала даже дышать, боясь, что выйдет слишком шумно. Но сердце, мне казалось, стучит так громко, просто оглушительно, и вот-вот выдаст меня! Интересно, как чувствует себя Руби, – ведь серые в двух шагах от него. По комнате прошлись, но, мне показалось, даже не заглянули под стол. Через минуту шаги удалились.

Я наконец перевела дыхание. Руки, вцепившиеся в коленки, затекли.

– Идемте! – послышалось с улицы.

Я уже не сомневалась: все ушли. Но все равно боялась вылезать. Дождалась, пока Руби позвал меня:

– Аня! Ты здесь, сестра?

Лишь тогда я сбросила эту гоблинову крышку и выползла из-под стола.

– Что происходит, почему их увели?

– Да ты спроси лучше, кого увели. Ведь там же был наш… мой… – Я запуталась. А все братец со своими закидонами. – Мой папа, вот! И твой, между прочим, тоже!

Руби только открыл рот, собираясь с мыслями, как в домик ворвалась Ника с огромной коробищей в руках.

– Ну вот оно, ваше альпинистское снаряжение. Еле дотащила сюда, пришлось по серпантину чапать, кошмар какой-то! Да вы чего застыли? Где все-то?

– Ты вовремя, Ника, – ответила я. – Поможешь.

Светлоярск

Сергей и Натка стояли на песке, взявшись за руки. Море волновалось и ссорилось с берегом, набрасывалось, лупило по песку и тут же убегало, словно боясь получить сдачи. Звезды, терпеливо глядящие с небес, не вмешивались и не осуждали. Но и света давали немного – так, сияли чуть-чуть, для приличия.

– Почему здесь ночь? Ведь город в этом месте уже заканчивается! – задумчиво произнесла Натка.

– Это забор заканчивается. А Заслон – нет. Эх, был бы Техмат, мы добрались бы до леса по воде!

– Техмат?

– Ну, трансформер. После пожара он пришел сюда, а я сделал из него проводник.

Сергей рассказал подробности.

– Надо же… – покачала головой Натка. – И турбопарус… Это почти как в стихотворении: «Земля, кораблик храбрый мой, наполнит парус звонкий голос…» Ой, а ведь и дальше прямо как сейчас: «И в море, черном, словно космос, сияет звездный путь…»

Натка уже не могла остановиться:

Что-то произошло. Они оба почувствовали: в городе что-то изменилось.

Сергей крепче сжал руку Натки.

– Откуда ты знаешь это стихотворение? – спросил он.

– Оно само приходит. Каждый раз, когда я рисую. А потом забывается.

– Но сейчас ты не рисуешь!

– Нет.

– У меня такое чувство… – Сергей обернулся к городу, – что я знаю это стихотворение давно. А последнюю строчку я даже написал Ане в записке, которую сунул в Техмата.

Натка тоже смотрела на темный город.

– Там что-то светит, – наконец сказал Сергей. – Там, в городе, что-то светит. Я чувствую это отсюда. Идем скорее!

Он уверенно бросился вперед, увлекая Натку за собой. Берег остался позади. Уже подходя к сторожке, Натка поняла, что Сергей прав: внутри было что-то, что давало свет, – он еле заметно просачивался через окна наружу.

– Как ты разглядел с такого расстояния? – изумилась она.

– Я всегда чувствую свет. Даже если не вижу его.

Они взбежали на крыльцо и ворвались внутрь.

На столе светился тот самый загадочный предмет, который они недавно нашли за нарисованной дверью. Свет исходил от шара и отражался от блестящих стенок кубка.

– Я же говорил…

– Может, там опять появились стихи? – воскликнула Натка.

Они подбежали к столу. Стихов не было. Была картинка.

Внутри шара, словно отраженные в воде, двигались две фигурки. И это не были Натка с Сергеем. В руках у мальчика и девочки, таинственным образом оказавшихся в шаре, тоже был шар, очень похожий, только без подставки.

– Да это же Аня, посмотри! – обрадованно вскрикнула Натка. – Живая Аня!

– Точно! Вот так штука, гоблин-гоблин!

Сергей схватил кубок, всматриваясь в изображение.

– А кто это с ней? Да они оба в такой одежде, как у орланов! – добавила Натка неуверенно. – Она попала к орланам? Но почему же комиссар нам ничего не сказал?

– Насчет орланов не знаю, но, может быть, это ее брат, которого она так хотела найти.

Натка присмотрелась:

– Действительно похож! Неужели они встретились? Вот счастливая! Но где же они все-таки?

– Меня больше интересует, как это получается. Как работает эта штука?

– А они не могут нас услышать? Аня! Аня! – громко позвала Натка.

Изображение Ани никак не отреагировало. Больше того, картинка пропала. Но не успели Сергей с Наткой расстроиться, как тут же появилась другая: летящий над Светлоярском белоголовый орлан.