Мы нашли ее на четвертый день сидящей рядом с телом женщины.

Папа остановился, увидев их, — маленькую и хрупкую Эмили, присевшую рядом с мертвой женщиной, и позвал меня. Эмили сняла свой шерстяной шарф и укрыла им тело. Один его конец лежал в воде и двигался вместе с волнами, словно живой, и все, о чем я могла думать, все, о чем мы с отцом могли думать, — это как увести Эмили от этого холодного, раздутого тела.

— Убери ее отсюда, Лиззи. Отведи ее домой, черт возьми!

Я сделала, как было сказано, но до этого отметила, что все это очень странно. Женщину вынесло на берег в восточной части острова; она лежала на пляже довольно далеко от воды, куда ее не могло выбросить озеро. Ее не должно было вынести на берег с этой стороны, учитывая направление ветра, дующего уже несколько дней. А Эмили, милая маленькая Эмили, не могла перенести и даже притащить труп туда, где он лежал. Я поняла, что кто-то перенес тело. Кто-то положил тело туда, где его наверняка бы нашли. Кто-то, кто понимал ветер и волны. Кто-то, кто знал о том, что дочь смотрителя маяка блуждает по берегу в поисках чего-то. Кто-то, кто смог скрыть свое присутствие от всех нас. Кроме Эмили.

И я знала, кто это был.

Пока мы с Эмили шли к дому, я смотрела по сторонам, вглядывалась в деревья, надеясь заметить его темную бороду и куртку из оленьей шкуры. Может, он и сейчас наблюдал за нами?

Я вздрогнула и притянула Эмили к себе.

Морган

Вокруг меня на кровати разложены дневники, подтверждающие то, о чем говорит Элизабет. Ее воспоминания отзываются эхом на этих страницах.

— Это был Грейсон, так ведь? — Некоторые части головоломки начинают складываться. — Пропавший помощник смотрителя маяка.

— Да, — отвечает она. — Тогда я еще не знала об этом. В то время я думала, что он… не помню, кем я его тогда считала.

— Что случилось с Хитклифф?

— Ах да! Она перестала приходить в феврале. Я предполагала, что она переправилась по льду на другой остров в поисках самца. Эмили не выглядела обеспокоенной. Такова природа, думала я, и, хотя мы обе с удовольствием проводили время с лисой, она все еще оставалась диким животным. Однако это, к сожалению, было не так.

В ту зиму я ездила с отцом в город. Мы выехали в Порт-Артур на собачьих упряжках из Сильвер Айлет, наш путь лежал через замерзший Тандер-Бей. Нависающий гигант дремал под снежным одеялом. Это была захватывающая поездка. В городе мы зашли в «Сивчукс Брокередж», магазин на Камберлэнд-стрит, где было все необходимое для нужд охотников, меняющих там шкуры на ловушки, инструменты и патроны. Когда мы были там, в магазин зашел мужчина, держа в руках свернутые шкуры. Он стоял в тени, пока продавец обслуживал папу. На нем была куртка из оленьей шкуры и меховая шапка, он стоял ко мне спиной. Мне показалось, что я его знаю, но не могла сообразить откуда. Он почувствовал мой взгляд и, повернувшись, посмотрел на меня. Его лицо было обезображено шрамами, которые частично прикрывала черная борода. Я подошла ближе к папе. Я видела его раньше. Всего однажды, но я видела его — он прятался среди деревьев в холодный зимний день, как одинокий волк, изгнанный из стаи.

Верхней в его куче шкур была лисья, с более темным, чем обычно, мехом, и очень густым. Моя рука потянулась, чтобы прикоснуться к ней. У меня не было сомнений в том, что это Хитклифф. Возможно, она случайно забрела в ловушку, установленную для рыси или куницы, не чувствуя опасности из-за своей прирученности. Возможно. Мужчина, встретившись со мной взглядом, отвернулся и как бы растворился в тени. Я видела, что ему стыдно и что он расстроен. Никогда не забуду загнанного взгляда этих темных глаз. Я так и не рассказала об этом Эмили.

Я несколько минут молчу. Видно, что она погрузилась в размышления. Она не только вспоминает, но и складывает детали пазла.

— Но вы же не это в них хотите найти — узнать, кто этот человек? И не поэтому ваш брат отправился на Порфири на паруснике, чтобы забрать дневники?

— Нет. Чарли не знал о нем. Никто не знал, кроме меня и Эмили. И, конечно же, твоего дедушки.

— Ну да, но какое все это имеет отношение к моему дедушке?

Хотя рассказ мисс Ливингстон и казался мне увлекательным, он не имел отношения к мужчине, из-за чьей скрипки и коллекции рисунков Эмили все это началось. Он не имел ни малейшего отношения ко мне.

— Все это, Морган, совсем непросто, — сказала мисс Ливингстон, все еще сидя в своем кресле. — Твой дедушка сыграл небольшую, но важную роль в этой драме гораздо позже.

У меня пересохло во рту. Жуткое похмелье продолжает давать себя знать, и я чувствую, как виски подступает к горлу. Я понятия не имею, который сейчас час. В комнате становится светлее, значит, солнце уже встало. Дверь закрыта неплотно, и из коридора доносится шум; рутинная жизнь продолжается, слышен звук шаркающих шагов, закрывающихся дверей, голоса; где-то вдалеке Марти что-то насвистывает. Я чувствую запах кофе и готовящейся еды. Мои мысли переносятся к Лори, я размышляю, заметила ли она к этому времени, что меня нет в моей постели.

— Мне нужно позвонить, чтобы сообщить, где я.

— Им уже позвонили, — говорит она, а потом добавляет: — Несколько часов назад.

На мгновение я испытываю чувство вины.

Я встаю и наливаю себе воды в стакан. Старушка это не комментирует. Я вижу, что она ждет, следит за моими движениями и знает, что я делаю. Кажется, она чувствует, что мне не терпится услышать продолжение ее истории, больше узнать о моем дедушке и о том, откуда он знал Эмили. Я откидываю черные волосы с лица и, перебросив их через плечо, заплетаю в толстую косу. Вернувшись к кровати, я перелистываю разбросанные дневники. Потом по порядку складываю их в стопку: за более ранний период, которые я уже прочла, — вниз, а более поздние — наверх. Остался всего один дневник.

— Где остальные записи вашего отца? — спрашиваю я. — Тут только до 1943 года. Что случилось с остальными?

— Их нет, — отвечает она, сложив руки на коленях. — Их не могло быть. Если бы они были, то твой дедушка не стал бы частью этой истории. Он бы не приехал на остров. Он бы не встретил Эмили. Он бы не убил Грейсона, мужчину, которого я называла одиноким волком. — Она останавливается на мгновение, а потом добавляет: — В нем бы не было нужды.

Я снова забираюсь на кровать и, накинув плед на плечи, листаю страницы последнего дневника.

— Почему?

Элизабет

Питер и Майлис поженились в июне 1939 года. У них была скромная свадьба, простая церемония проходила в лютеранской церкви Святого Иммануила на Перл-стрит. Папа надел костюм и галстук. Он весь день дергал этот галстук и снял его, как только пастор с женой покинули церковный зал, где принимали гостей. Мама и миссис Ниеми приготовили бутерброды, пироги с жареной рыбой и клубничные пирожные для оставшихся после утренней церемонии. Майлис была очень красивой, в руках она держала букет сирени, перевязанный голубой лентой.