– Что, пьяный дебоширит? Где именно? У цветочного павильона? Понял, сейчас наведу порядок!

Прицепив рацию обратно к поясу, милиционер потрепал Катю по волосам, обронив небрежно:

– Вы со мной пойдете… только сначала надо тут одного утихомирить, потом мы займемся поиском ваших родителей.

– Там дядя Крюк! – выпалила Катя. – Вы должны его задержать! Он продает вещи своих жертв!

Милиционер, несмотря на свою комплекцию, живо развернулся и, прищурившись, спросил:

– Девочка, что ты такое говоришь? Где ты дядю Крюка увидела?

– Да там же он! – закричала Оля. – Мы вам все время об этом и толкуем! Ну, пойдемте же с нами! У него сапожки моего братика, Антошки, того мальчика, которого недавно всем городом хоронили! Он их сейчас продает!

Решительно надвинув фуражку на лоб, милиционер поправил рацию, положил руку на кобуру и приказал:

– Так, девочки, покажите мне подозреваемого!

Оля и Катя повели его к Захару Филипповичу. Они были еще далеко от него, когда Оля шепнула подруге:

– А сапожки-то Антошкины исчезли!

Она была права – желтых в белую полоску сапожек на газете уже не было. То ли завхоз их спрятал от греха подальше, то ли успел продать.

– Где подозреваемый? – спросил, вертя головой по сторонам, милиционер.

Девочки указали ему на Захара Филипповича. Но вместо того, чтобы броситься на дядю Крюка, милиционер крякнул, сдвинул фуражку снова на затылок, почесал за ухом и сказал:

– Да какой же это подозреваемый? Это же Захар Филлипыч! Я его отлично знаю – серьезный мужик.

Но все-таки милиционер подошел к завхозу. Мужчины обменялись рукопожатием, у них завязался разговор. Катя отметила, что еще до того, как милиционер приблизился к нему, завхоз прикрыл вещи рогожкой и быстрым движением задвинул газетку, на которой они лежали, себе за спину.

– Филлипыч, тут такое дело… – произнес, смущаясь, милиционер. – Сигнал поступил, что ты какие-то вещи продаешь. В том числе детские резиновые сапожки.

Он сделал паузу. Захар Филиппович, вперив взор в девочек, которые отворачивались от него, прикрывая лица шарфами, прогундосил:

– Да что ты, Игорь Васильич, какие сапожки? Я вещами вообще не торгую, тем более детскими! У меня своих детишек полно, вещи старших младшим пригодятся! Вот, продаю кое-какие материалы для ремонта…

– Знаю, знаю, Филиппыч, – произнес облегченно милиционер. – Ты же мне тогда так помог с лаком и олифой! Век не забуду!

– Да он вещи-то за спиной спрятал! – не выдержала Оля. – Товарищ милиционер, вы проверьте!

Хищно улыбаясь, Захар Филиппович отошел в сторону – и изумленные девочки заметили, что за спиной у него ничего нет. Прикрытая рогожкой газетка с вещами куда-то исчезла!

– А кто с тобой такие, Игорь Васильич? – вопросил завхоз. – Что-то физиономии мне больно знакомые… Девочки, вы случаем не в шестьдесят восьмой школе учитесь?

Катя и Оля отрицательно затрясли головами. А милиционер, повеселев, хохотнул:

– Такие страсти мне рассказывают эти пигалицы! Будто у тебя были сапожки мальчишки того, Антошки, которого недавно всем городом хоронили и которого дядя Крюк кокнул.

Тонкие губы завхоза расплылись в ухмылке, и он прошепелявил:

– Вот те крест, Игорь Васильч, знать не знаю, ведать не ведаю, о чем девчонки толкуют! А чего они лица-то прячут? Они, случаем, не карманницы?

Милиционер повернулся к девочкам, а те бросились от него прочь.

– Девочки, стоять! Куда же вы? – донесся до них окрик милиционера. Потом снова послышался писк рации и его голос: – Да иду уже, иду! Что, дебошир вовсю распоясался? Все, через две минуты буду на месте!

Катя и Оля, притаившиеся за большим тополем, наблюдали за тем, как милиционер, попрощавшись с Захаром Филипповичем, зашагал по направлению к торговым рядам. Завхоз же, воровато обернувшись, принялся быстро собирать свой товар с газеток и совать его в большую сумку. Затем они увидели, как Захар Филиппович сунул трешку стоявшей рядом с ним бабусе, и та извлекла откуда-то сбоку прикрытую рогожкой газетку с вещами.

– Вот кто вещи-то спрятал… – пробормотала Оля.

Катя предложила снова обратиться к милиционеру.

– Ничего это не даст! – отрезала подруга. – Ты же сама видела, милиционер с Захаром за ручку здоровается, и тот ему «тыкает». Да и уходит уже Захар…

Действительно, завхоз весьма оперативно собрал свои манатки и быстро зашагал прочь от рынка. На плече у него покачивалась вместительная черная сумка. Девочки устремились за ним, соблюдая, однако, дистанцию.

Завхоз то и дело оборачивался, словно чувствуя слежку. Затем он подошел к остановке. Скоро подкатил троллейбус. Народу в него зашло немного, и девочки не рискнули садиться в него – тогда бы завхоз наверняка их заметил.

Они наблюдали за тем, как Захар Филиппович уселся на сиденье около окна, а затем троллейбус поплыл по своему маршруту.

Подруги приуныли. Но вдруг Оля воскликнула:

– А что мы, собственно, куксимся, Катенька? Ведь мы теперь знаем, кто является дядей Крюком! Милиция нам не поможет, значит, надо действовать самостоятельно. Мы его выведем на чистую воду!

В тот момент к остановке подошел и трамвай, и в него полезло большое количество народу. Неожиданно Катя увидела полную женщину с авоськой в руках – а в авоське лежали знакомые желтые в белую полоску резиновые сапожки!

Катя дернула Олю за руку, и обе понеслись к трамваю. Но не успели: двери его уже захлопнулись, вагон, звеня, покатил по рельсам.

– Захар их кому-то продал, и мы должны найти эту тетку! – заявила Оля. – Быстрее, побежали до следующей остановки! Там и сядем на трамвай!

Но как они ни старались, догнать трамвай не удалось. Видели только издалека, как вагон замер на следующей остановке, – но тетка с авоськой, в которой лежали Антошкины сапожки, из него не вышла. А затем трамвай, тренькнув, поехал дальше, увозя с собой единственную улику.

– Ладно, не стоит так расстраиваться, – вздохнула Оля. – Да, сапожки теперь мы не найдем, но ведь у Захара имеются вещи других жертв. И их наверняка опознают родственники. Ты же сама видела, Катенька, какой у него ворох барахла был. Он не только людей убивает, но еще на рынке их одежду продает… Вот ведь ирод!

– И где он хранит добычу? – протянула Катя. – Наверное, у себя дома. Нам надо узнать, где Захар живет.

– Узнаем! – заявила уверенно Оля. – Он обитает где-то недалеко от школы. Так что проследим за ним и выйдем на его логово. Но не уверена, что он хранит вещи дома. У него ведь сварливая жена, помнишь? И целая куча детей. На его бы месте я не стала хранить одежду жертв дома, потому что супружница непременно бы на них наткнулась.

– Но где ж тогда? – спросила Катя. И тут же сама дала ответ: – Наверняка в своем кабинете, в школе! Где ж еще? Туда ведь никто, кроме него самого, доступа не имеет. Даже убирается он там сам.