Можно было подумать, что мне сильно нравится распылять силы. Это вынужденная мера, чтобы предотвратить, во-первых, нападение на чеченское село, во-вторых, рассеивание бандитов по горам мелкими группами.

Сейчас, после успешной работы майора Рудаковского, в общей сложности мы по численности уже значительно, по моим подсчетам процентов на сорок, если не больше, превосходили бандитов. Именно по этой причине я практически исключил возможность их атаки на наши окопы – бандиты тоже умеют считать и наверняка просчитали силы, которые им противостоят. И, понимая это, и надеясь, что наше распыление групп останется для бандитов незаметным, я оставил здесь малые силы, которые могли только задержать на определенное время, но не остановить противника.

При этом я не забывал и о мощной огневой поддержке с одновременной разведкой, которую способны осуществить вертолеты. Если бандиты двинутся в сторону окопов, вертолеты их смогут остановить и в значительной степени уничтожить, но это не стопроцентная гарантия, хотя вполне вероятная. В любом случае два пулемета отделению Питиримова будут весьма кстати. А там, пока суть да дело, вызванная авиационной атакой любая из трех групп успеет вернуться и ударить по банде с тыла. Тогда и будет полный разгром.

Главное в такой ситуации – наличие бесперебойной связи между группами, чтобы Питиримов не перестрелял тех, кто идет к нему на помощь, а они, в свою очередь, проявили осторожность при уничтожении бандитов и не перестреляли бы второе отделение моего взвода вместе с тремя ментами.

Позиция отделения была достаточно высокой, и это вселяло надежду, что свои не будут стрелять по своим. А бандиты в этом наступлении оказались бы частично в положении отряда спецназа МВД в момент, когда наш взвод пришел ему на помощь. То есть бандиты будут находиться в простреливаемом нижнем ущелье. При этом мой боевой опыт подсказывал, какую роль может сыграть отчаяние. Бандиты под постоянной обработкой с воздуха могут начать искать спасение в том, чтобы смешаться с федеральными силами. Тогда вертолеты уже не смогут их бомбить, опасаясь поразить своих. Это может вызвать мощную психическую атаку, которую не каждый человек в состоянии выдержать. Но мои солдаты должны стоять до конца и не отступать. Тем более они понимают вероятность возвращения одной из групп и неизбежный удар в тылы бандитам.

Я спустился со скалы, еще раз убедившись в правдивости поговорки, что спускаться с горы намного тяжелее, чем подниматься в гору. Спуск занял раза в три больше времени, чем подъем, хотя при спуске меня не беспокоил бандитский снайпер, участь которого давно решил первый снайпер моего взвода сержант Ничеухин. Решил и уже, наверное, сам забыл об этом.

Сержант однажды рассказывал мне, как важно для снайпера уметь забывать о тех, кого он застрелил. Иначе убитые враги могут ночами сниться. То есть снайпер обязан иметь нервную систему куда более крепкую, чем простые линейные бойцы. А это ведь не просто бойцы, это солдаты спецназа ГРУ, отбор в который ведется с учетом психологических данных.

Чтобы не терять время, я уже во время спуска по связи начал объяснять группе Питиримова поставленную перед ними задачу. Другие бойцы взвода тоже все слышали и понимали, какой опасности подвергнется второе отделение в случае, если бандиты попробуют пойти на прорыв линии обороны. А такая вероятность существовала, хотя считать это направление приоритетным было бы не совсем верно. Я же не могу знать, видели или нет «наши» бандиты работу вертолетов по уничтожению той банды, которая шла на соединение с ними – уже четвертой банды в этом месте.

Если не видели и еще не знали, что та банда почти уничтожена, а ее остатки рассеяны, то боевики основной группы вполне могли рискнуть прорваться на соединение со своими. Изначально между ними, видимо, существовала связь. Сейчас связи нет, но связь в горах – дело непредсказуемое, ее отсутствие вполне можно было списать на горные условия ведения боя.

Это все я рассказал тем, кто остался защищать наши окопы. Пока собирался и готовился к выступлению отряд спецназа МВД под командованием подполковника Штеменко, я послал рядового Мукомохова, взводного сапера, выставить те взрывные устройства, что он снял минувшей ночью на подходах к окопам, и то, что у него самого было в запасе.

Сапер не выходит на операцию, не имея в рюкзаке соответствующего груза. Мукомохов не зря набил тротиловыми шашками и взрывателями свой рюкзак. Все это пригодилось.

Подполковник Штеменко, пока его отряд готовился, наблюдал за работой сапера, чтобы не вести бойцов в рейд по минном полю, не зная пути. Я предупредил подполковника:

– Сапер проведет вас через свои мины.

– Не напутает?

– У него в голове два компьютера одновременно работают. Никогда ничего не забывает. Иначе, при наших условиях, не выжил бы.

Менты выступили. Мне их отряд не показался сильно уставшим. Они выглядели усталыми, когда подполковник перед строем ставил им задачу, но пошли ходко, безостановочно и не растягиваясь. При этом колонна не извивалась змеей, как порой случается с некоторыми подразделениями. Наверное, сказывалось понимание того, что их вел через минное поле сапер. И провел благополучно до последнего взрывного устройства.

Там колонна на некоторое время задержалась. Я увидел, как менты собирают между скал осколки мелких камней и приносят рядовому Мукомохову. А тот засыпает эти осколки в какую-то расщелину одиноко стоящей скалы.

Старый и проверенный способ. Взрывное устройство, установленное в расщелине скал, становится взрывным устройством направленного действия. То есть взрывная волна с двух, а то и с трех сторон сдерживается камнем и устремляется туда, естественно, где свободно и где ее ничто не держит. Обычно в направлении противника, но все зависит от того, как выставлены растяжки. А мелкие камни становятся прекрасными поражающими элементами, вполне способными заменить и болты, и гайки, и гвозди, и вообще все, что обычно бандиты используют в самодельных взрывных устройствах.

Я однажды интересовался, зачем наша оборонная промышленность так старается, изготавливая ролики и шарики, которыми начиняются стандартные противопехотные мины. Мне объяснили, что оборонная промышленность тоже умеет считать деньги, стандартные мины начиняются отходами производства: ролики – это обрезки стальных прутков, из которых часто точат снаряды или болты с гайками, или прочие детали неизвестно к чему. Шарики – это забракованный продукт шарикоподшипникового производства.

Вот потому в одной мине иногда встречаются и шарики, и ролики, и другие непонятные металлические обрезки, продукты штамповки, часто с острыми краями, которые, попав в человека, наносят ему тяжелые ранения.

Мой сапер решил обойтись подручными средствами. Конечно, камень будет не в состоянии пробить бронежилет. Но при попадании в голову череп проломит обязательно, а при попадании в конечность противник лишится возможности ей двигать. Такая рана может быть смертельной даже при касательном попадании, поскольку на камнях всегда много грязи, а сам камень имеет способность крошиться при извлечении из раны, в этом случае мелкие его частицы остаются в теле. В итоге – заражение крови…