— Шучу, конечно!

Маша смотрела в сторону и рассуждала с умным видом:

— Устранить Свипольского ты успеешь всегда. Сначала нам надо выйти на следующего Поборника. Чтобы осуществить миссию, нам нужны их координаты…

Павел опять поразился безжалостности Маши. Такая юная девушка, можно сказать, дитя природы, неиспорченное цивилизацией, и так холодно, просто говорит о том, что кого-то предстоит лишить жизни, никаких эмоций не испытывая при этом. Обычно девушки в шок приходят от любой смерти живых существ — рыб, животных, даже насекомых (кроме мух и комаров). А тут только холодный, безжалостный расчет.

«Да она страшный человек!» — подумал Павел, глядя на Машу внимательно.

— О чем ты думаешь? — тут же спросила она. Павел не собирался скрывать правды:

— Подумал, что ты страшный человек!

— Некрасивая? — напряглась Маша.

— Красивая, и очень. Но страшная — жестокая.

— А-а… — легко согласилась Маша. — Так что насчет поиска следов других Поборников?

— Ты читаешь мои мысли. Сначала займемся следами других… Идем отсюда.

На «копейке» дяди Гены они вернулись в центр.

— Ну, отдыхайте, ребятишки! — пожелал им дед и отправился к вокзалу на свой непростой промысел извозчика.

Павел заметил музей города и предложил Маше сравнить его с тем, в котором они уже побывали, — с краеведческим.

Музей города мало чем отличался от краеведческого, только залов было больше. Сразу, в первом зале, как всегда принято в музеях подобного плана, вдоль стен лежали кости мамонтов и дубины древних пещерных варнаков, какие обитали здесь в незапамятные времена. Маше понравилось, что в музее было прохладно… Продвигаясь дальше, обнаружили костюмы шаманов и бубны. Видимо, это был следующий виток эволюции. Сразу после шаманов располагался зал, заставленный искусными чучелами местных животных: волков, оленей, медведей и лисиц, плюс обязательная мелочевка, обитающая в любом месте: воробьи, синицы, мыши, крысы. Также были представлены образцы рыб и бабочек.

— Мух, комаров и мошки не хватает, — заметил Павел, улыбнувшись. — Данные товарищи — основные обитатели этих мест.

— Их не нужно в музей. Ты их встретишь на улице в полном объеме, — заверила его Маша.

Было видно, что культурная жизнь, то есть посещение музеев — пыльных хранилищ старых вещей, ей была скучна.

— Лучше бы в кино пошли, — сказала она прямо, невнимательно осматривая экспонаты.

— Смотреть американскую чушь? Голливудские поделки?

— Да.

Павел не стал продолжать тему. Далее осмотр проходил в молчаливом режиме.

В следующем зале стены покрывали фотографии ветеранов Великой Отечественной войны, а на полу валялись трофейные немецкие знамена, на специальных стендах располагались образцы стрелкового оружия той страшной войны.

«Странно, что знамена еще не выкупили», — удивился Павел, ведь грязный бизнес на раритетах Второй мировой приносил торговцам изрядную прибыль, сравнимую иногда с торговлей наркотиками. Тут же подумал: «Или директор музея истинный подвижник своего дела, или настоящие знамена уже давным-давно продали, а здесь дешевая имитация». Павел поддел ногой одно — видно, что старое… Неужели настоящее?

— Паша! Ты где? Что там застрял? Иди сюда! — позвала Маша.

Венцом экспозиции, собранной и открытой для обозрения золотой поры процветания, являлся следующий зал.

— Павел! Смотри! Это наше детство! — Маша радостно крутнулась, выставив руки в стороны. — Это СССР! Как недавно и как давно это было!

— Маша, СССР твоим детством быть не может никак! Это нонсенс!

Но Маша была настроена романтически:

— Я так много слышала о том времени от своих родителей, что я тоже считаю его своим временем и СССР считаю своим государством, своей великой империей!

И она рассмеялась, мило и восторженно. Любовь и обожание переполняли Павла. Это его девушка! Это его женщина! И она станет матерью его детей! Провидению было угодно, чтобы они встретились, и встретились вот так, в сложной, тяжелой миссии, когда каждый день, каждый час, каждая минута — это проверка родившихся чувств!

Зал процветающего социализма был наполнен макетами грандиозных промышленных сооружений, воздвигнутых страной и народом в вековой тайге при Леониде Ильиче Брежневе и отданных в лихие девяностые и пустые двухтысячные запросто так проходимцам и ворам, аферистам, людям без чести и совести, именуемым ныне «промышленной элитой». Но они воры и никогда от этого не отмоются. А вор должен сидеть в тюрьме, как говорил Глеб Жеглов из знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя», про банду «Черная кошка». Воры должны сидеть в тюрьме… И если Кремль захочет, они будут сидеть… Но пока людям Кремля не до коррупции, у них какие-то свои, загадочные дела…

После музея отправились обедать.

Зашли в столовую известной общепитовской сети. Было людно, так как обеденный перерыв у всех клерков и служащих приходился на один и тот же час.

Павел даже удивился, узрев такое нашествие: — Однако!

Павел взял себе солянку с тремя видами копченого мяса и черными маслинами со сметаной, два хлеба — белый и черный, на второе полпорции картофельного пюре, полпорции тушеной капусты, две ложки зеленого консервированного горошка, грибной соус, соль и перец в порционных пакетиках, стакан компота из сухофруктов.

Маша была скромнее.

На первое — окрошка со сметаной. Хлеба — ноль. На второе — длинная сосиска в натуральной оболочке, к ней острый соус с ароматными травами. Холодный вишневый компот с ягодами и — не удержалась — один блинчик.

Павел, стоя в очереди у кассы, посмотрел на Машу с сомнением, кивнув на ее поднос с тем, чем она собиралась питать свой организм:

— А хлеб?

— Мне нельзя!

— Ты и так худющая! Одни кости! — вскрикнул Павел, неожиданно для себя громко и чересчур возмущенно. Тут же стушевался (люди сзади и спереди!). Миролюбиво пояснил риторическим вопросом: — Думаешь, кожа да кости — это так красиво? Сейчас представление о женской красоте меняется в пользу нормальных соотношений.

Очереди их разговор на повышенных тонах не понравился. Стали оглядываться с немым осуждением и проверять «пропорции» Маши строгими взглядами.

— Ты этим наешься? — зашептал Павел.

Маша была непреклонна:

— Наемся. Я вот сомневаюсь, что ты наешься тем, что на твоем подносе… Ладно, возьмешь у меня!

Павел тихонько рассмеялся:

— Убью!

Маша рассмеялась в ответ:

— Кто кого убьет — это большой вопрос!

И они опять тихонько рассмеялись.

Подошла их очередь, и кассир мгновенно рассчитал их. Они застыли в неуверенности, обозревая столовую и ища свободный столик. Ага! Был один, с грудой неубранной посуды. Павел и Маша одновременно кивнули на него. Пробравшись по узкому проходу к заветному столику и водрузив на него свои подносы с тарелками, вдруг радостно рассмеялись (какие они молодцы!).