Ведь если он чуть-чуть вправо-влево дернется, значит, может покатиться по наклонной. Ой, сколько у меня футболистов было – вроде бы и талантливых, и работящих, – которые не могли элементарно соблюдать дисциплину. Я с ними не хотел работать и считаю, что был прав – они больше никогда и нигде из-за своей расхлябанности не заиграли.

А вот у Вадика таких срывов никогда не было. Это футболист, на которого можно положиться. Если бы, не дай бог, у него что-то случилось, и он сказал: «Мне нужно домой», я бы его свободно отпустил. И ни капли у меня сердце не екнуло, что он может что-то не то сделать.

* * *

8 января у меня день рождения, и в 1997-м ребята уже ожидали какой-то проставы. Годом ранее я еще в это время выступал в дубле, а теперь-то уже – игрок основного состава, чемпион страны. Зажать праздник было бы неправильно.

Но в начале января мы каждый год были на сборах, а у Олега Иваныча, как известно, не забалуешь. Поэтому все те три года я использовал один и тот же трюк, который всякий раз проходил – никто нас не «накрывал». Потому что если бы штаб узнал – это было бы все. По крайней мере, мало точно бы не показалось.

Я давал сто долларов официанту отеля, чтобы во время вечерней тренировки, пока все на поле, он принес ящик-другой пива в номер. Там и отмечали. Поскольку из тренеров по номерам никто с проверками не ходил, главным было не увлечься и не начать разгуливать в уже слегка «подогретом» состоянии по коридорам. В 1999-м, помню, два ящика заказал. Входим после тренировки в номер – а там уже все стоит. Красота! Хорошо, официанты стукачами не были…

Хоть я и вел себя в «Спартаке» тише воды и ниже травы, но однажды меня выделили. В начале 1997-го в Тарасовке мы первый и единственный на моей памяти раз выбирали капитана. Каждому дали ручку и листок бумаги, попросили написать фамилию. А потом Романцев с Ярцевым все собрали и передали мне. Сказали: «Уверены, что ты честно считать будешь». Капитаном тогда стал Цымбаларь, вице-капитанами – Горлукович и Тихонов.

Ну а главным событием того года, конечно, для меня стала свадьба.

Наши с Татьяной родители были знакомы, ее мама тесно общалась с моей старшей сестрой. Однажды Таня пришла к нам домой по какому-то делу к сестре. Так получилось, что я ей дверь открыл. Потом говорю ей: «Пойдем, провожу тебя». Уже поздно было, темно…

Проводил, потом месяц не виделись. А потом встретились – так все и закружилось… Но до свадьбы еще года два прошло – она же школьницей была, когда мы встречаться начали. Поженились летом 1997-го, когда она как раз школу окончила.

Я-то хотел расписываться зимой, как все футболисты. Но она говорит: «Какая свадьба зимой? Зимой холодно…» Ну и решили летом отгулять, 12 июля. Назначили между домашними матчами с «Ротором» и «Жемчужиной». Кстати, кассету со свадьбы я так и не смотрел. Как не пересматривал целиком и матч с Уэльсом…

Свидетелем сначала хотел позвать Димку Хлестова. Но тот руками замахал – и, более того, на свадьбу даже не пришел, узнав, что на ней Романцев будет. Так его боялся. Говорил: «Все будет по старой схеме – после свадьбы Иваныч выгонит кого-нибудь!» Вроде бы раньше такое уже случалось: какое-то торжество, а после него игрока в команде недосчитались…

Самое смешное, что Олег Иванович заметил его отсутствие и прямо там, в ресторане, спросил: «А где Хлестов?» Я дипломатично ответил: «Он не смог прийти». Почему – к счастью для Димона, объяснять не стал. А в свидетели позвал Саню Маньякова. Он же потом и крестным Полины стал…

Потом я узнал, как Романцеву пришло в голову квартиру мне подарить. Оказалось, что мои теща с тестем сидели как раз напротив Олега Ивановича, и за разговором он невзначай так спросил их: «А где они будут жить?» Они ответили: «Да нигде, квартиру снимут».

Тогда Романцев встал и произнес тост: «Клуб дарит вам квартиру!» Сам бы я никогда ничего не попросил. В «Спартаке» такое вообще не было принято. Следовало квартиру заслужить – и если считали нужным, тебе ее давали…

А ветеран наш, Василий Кульков, невесту украл – при помощи Леши Бахарева. Я потом на белом лимузине раскатывал по городу, искал ее. И кстати, почти сразу же после моей свадьбы Кульков перешел в «Зенит», который тогда тренировал Бышовец. Кто мог знать, что мы однажды пересечемся – Бышовец главным тренером, Кульков помощником, я игроком – и после первого же сбора Анатолий Федорович выгонит меня из команды…

* * *

Александр Маньяков:

– Долгое время мы были просто хорошими приятелями, но не сказать, чтобы близко дружили. Ни он меня домой не приглашал, ни я его. И вдруг в один прекрасный день подъезжает Вадик к моему дому на баклажанной «девятке», сигналит. А я в футбол уже не играл, бизнесом занимался. Тем вечером сидел на кухне, собирался с дружками куда-то пойти.

И тут Вадик заходит, причем не один, а с девочкой! Он с детства скромняга был, думаю: «Ни фига себе». А он еще и говорит: «Это Татьяна, моя будущая жена». – «Евсей, ну ты красавчик!» Мама моя, которая Вадика хорошо знала, потому что на игры ездила, чаю нам всем наливает. Сидим, пьем, и вдруг он спрашивает: «Будешь свидетелем?» Я чуть-чуть обалдел от неожиданности, но ответил: «Давай!»

С тех пор и сдружились. Он не успел испортиться, в тусовках погрязнуть, как многие молодые футболисты – потому что рано женился. Таня так вообще только школу окончила – и сразу замуж. Даже не знаю, встречался ли он с кем-то до нее – не знаю, он не делился. Уже много лет мы дружим семьями, я стал крестным Полины…

Какое-то время они жили с Таниными родителями. Мытищи раньше были маленьким городом, но разрастались и захватывали близлежащие деревни. А ближайшая в ту пору звалась Ядреево. Там и находилась новостройка, где Таня выросла, и Вадик туда к теще и тестю переехал. Тоже отнюдь не в шикарные условия, но в любом случае было попросторнее, чем там, где сам Евсеич с родителями жил.

Тут все-таки Танин папа, военный, от Министерства обороны квартиру получил – то ли трех-, то ли четырехкомнатную. С ними еще Танин брат жил. Все – простые, абсолютно открытые люди. Мы ведь родом из Советского Союза, где не принято было запираться, всё – в коллективе. И в гости мы к ним приходили, и кормили они нас, и попивали чуть-чуть…

Потом, когда Романцев на свадьбу подарил Вадику квартиру, они через полгода ее получили, но долго там прожить не смогли. Татьяна беременная была, и они к родителям вернулись.

Вот от машин и вождения Вадик был без ума. Помню, как он копил на свою первую иномарку. Всю куцую спартаковскую зарплату откладывал. У него была коробка, он туда доллары складывал. И пересчитывал их каждый вечер. Если Татьяна вдруг стырила соточку на что-нибудь, он сразу: «Та-аня, где деньги?»

А первая тачка вообще у него была белая, тонированная, то ли «пятерка», то ли «семерка». С краснодарскими номерами, поскольку он ее у Сани Липко купил, а тот как раз из Краснодара. Помню, ездили на ней на базу в Тарасовку, кайфовали… Тогда по первости не было понимания, хорошая машина или плохая. Машина есть – уже здорово! Это потом, начав зарабатывать в «Локомотиве», он стал разборчивым…