Сам я никуда не просился, но когда предложили, сказал: «С удовольствием!» Ну то есть не в ту же секунду, а где-то спустя полчаса, которые я взял на размышление. В половине первого Есауленко предложил мне аренду в «Торпедо», в час я согласился. Когда решение было принято, заехал в Тарасовку, попрощался с Олегом Ивановичем и ребятами.

Тренировал торпедовцев легендарный Валентин Козьмич Иванов. С зычным голосом, мог и матерком хорошо пройтись – но человек, главное, хороший. Прямой – а для меня это главное. Кстати, я спросил Есауленко, кто конкретно меня приглашает. И когда услышал, что Иванов, то сомнения отпали. С листа сыграл первый матч с «Локомотивом», и на пресс-конференции Козьмич назвал меня лучшим игроком команды. Хоть и проиграли, слышать такое было приятно.

У нас с ним хорошие отношения сложились – он же видел, что я пашу, не отлыниваю, и на поле бьюсь, а он это считал главным. Комбинационный футбол в «Торпедо» особо не приветствовался, но я-то на чистых мячах никогда не играл, поэтому перестроился быстро. Поначалу, правда, тренировки у него были очень нагружающие, при том что ведь сезон был в разгаре. Бегали столько, что после этого мне уже ничего стало не страшно.

А тогда из-за этого тяжеловато приходилось. Тем более что нагрузка увеличилась из-за позиции: играл я у Козьмича левым полузащитником. Готов был нормально, но нагрузки он давал такие, что уже перед вторым матчем с «Динамо» я почувствовал: будет трудно. И после первого тайма уже еле ноги волочил, что со мной вообще-то редко случалось. На второй тайм выйти не смог, попросил замену. Зато потом десять игр просто летал, физически чувствовал себя великолепно! Так что Иванов в этом вопросе толк знал.

Стадион «Торпедо» на Восточной улице, правда, был моим самым нелюбимым – но ничего, можно и потерпеть. На старом «Локомотиве» мне больше нравилось играть – он был уютнее. А больше всего любил «Динамо» – где и мячи когда-то подавал, и забивал много. И трибуны там ближе всего к полю. Когда новый «Локомотив» построили – конечно, на нем. Но это еще не скоро произошло…

Время забавное было. Помню, играл за «Торпедо» в Элисте с «Ураланом». Выходим на игру и удивляемся: как будто поле расширили, боковые линии чуть ли не у трибун. При том что до этого они со «Спартаком» играли (и выиграли у него, кстати, за что вратарю Саморукову и автору победного гола Игнатьеву «Героев Калмыкии» дали), и там поле было намного более узким. То есть они поле под соперника подстраивали – чтобы не дать тем же спартаковцам комбинировать, сужали!

А с нами – аж метров на двадцать расширили. Игорь Семшов шел угловой подавать, я ему кричу: «Не добьешь же!» Он смеялся. В итоге мы 2:3 проиграли. Тоже чудеса творились – конец игры, наш игрок падает в штрафной, судья свистит, из центра поля бежит, показывает на 11-метровую отметку. Но чем ближе подбегает, тем больше у него рука в сторону смещается. Когда добежал – пенальти превратился в штрафной.

После того матча Иванов обвинил Андрея Чернышова в сдаче игры. Прямо в раздевалке. Я пытался за Андрея заступиться, потому что на поле видно, когда человек отдается игре, а когда нет. Так и сказал тренеру: «Не может такого быть». И по сей день считаю, что он не сдавал. Но Козьмич остался убежден в обратном. Чернышов тренировался с командой, но играть ему больше не давали.

После поражения от «Локомотива» Иванов и Призетко обвинил в сдаче, его тут же из команды убрали. Для меня все это было непривычно, ни до, ни после с такими подозрениями не сталкивался. Но лично у меня никаких разногласий с Валентином Козьмичом не имелось, и работу с ним, великим в прошлом футболистом, я вспоминаю с удовольствием.

Почему? Потому что игроку всегда нравится, когда он постоянно выходит на поле и ему доверяют. С чем в «Спартаке» к тому времени у меня возникли проблемы.

Хорошо ко мне и президент «Торпедо» Владимир Алешин относился, предлагал заключить полноценный контракт. Но у меня еще год соглашения со «Спартаком» действовало, да и вообще я хотел вернуться в родной клуб и еще раз попробовать в нем закрепиться. Что Алешину и сказал.

Кстати, золотую медаль за тот сезон в «Спартаке» мне не вручили, хотя я в первом круге играл, и не один-два матча. Поэтому считаю себя шестикратным чемпионом России.

* * *

Татьяна Евсеева:

– С тех пор, как мы с Вадиком начали встречаться, он все время мечтал играть в «Спартаке». И потом уже, когда переходил в «Локомотив» и другие команды, душой все равно болел за «Спартак». Да и сейчас, наверное, болеет…

Он даже в интервью об этом говорил, когда у Семина играл. Никто его за это не наказывал. Наверное, сейчас, в нынешнее время, он вел бы себя по-другому. Ломал бы себя. Вот помню еще Влада Радимова – мне кажется, в наше время вообще не осталось таких, как они с Вадиком, тех, кто за правду. Может, и есть единицы – но тогда, в 90-е и начале 2000-х, их было намного больше. А сейчас все за деньги трясутся.

Но вначале-то он очень робкий был. Мне кажется, уверенность в себе у Вадика появилась только по мере развития карьеры. Может, уже и в «Спартаке», но тогда он все равно еще многого боялся. Помню, Олег Романцев на свадьбе пообещал ему квартиру подарить, и я все время ему говорила: «Ну когда, ну когда? Иди сходи!» Он: «Не пойду». Очень стеснялся.

В итоге вызвали и просто дали. Около года подождать пришлось, пока весь процесс оформления шел. Но мы там очень недолго прожили. Потому что я тогда уже родила, он уехал на сборы. Это был второй этаж, без лифта, я одна, телефона домашнего нет… Не говоря уже о мобильном, который тогда еще очень дорого стоил. Поэтому и решили меня к маме обратно переселить. А ту квартиру через какое-то время продали.

В день свадьбы мы сначала поехали, как все, на Поклонную гору. По дороге в Мытищи, где в ресторане проходило торжество, в пробке застряли. Все нас ждали часа полтора-два – Романцев, Ярцев… Смешной момент был, когда Вадик меня не в тот лимузин понес.

Место для свадьбы мы выбирали из тех соображений, что по деньгам в тот момент не шиковали. Зарплата у Вадика тогда была – 500 долларов. На такую сумму не больно разгуляешься. Дарили какие-то сервизы, чайники… Моя мама холодильник подарила, еще какую-то мебель. У нас же на съемной квартире вообще мебели не было. А вот ребята из «Спартака» деньгами скидывались.

Пока руководство не ушло, все сидели зажатые, вели себя скромно. Потом Романцев с Ярцевым попрощались – но все равно откровенно никто не зажигал. 12 июля, середина чемпионата… Самым остроумным, помню, был Горлукович. А кто-то, уже не помню кто, меня украл.

А потом, уже после сезона, отправились в очень интересное романтическое путешествие. Бурною толпою мы полетели на Мальдивы! Все, что сами скопили и другие подарили, на эту поездку потратили. В то время туда еще никто не летал, и когда добрались, обалдели от одного вида этих сказочных островков.

Кроме нас, полетел Аленичев, Кечинов, Титов, Головской, Мелешин. Было ужасно весело! Ребята танцевали, в теннис играли, с масками плавали… Невероятный отпуск. Мы на тот момент с Юлей Мелешиной сблизились, вот недавно виделись у Аленичева. Теперь не созваниваемся, настоящая дружба с девочками случилась уже позже, в «Локомотиве». А вот с Вероникой Титовой почему-то не сложилось.