Раджа смотрел на картину, открывшуюся перед нашими глазами спокойно, даже с некоторым благоговением. Видимо, он бывал тут не раз и считал это пребывание особой честью.

Помещение было достаточно освещено благодаря солнечным лучам, пробивающимся сквозь подпотолочные окошки. Но по углам стояли канделябры, говорящие о том, что экономия электричества не отменялась даже тут. И все равно комната выглядела довольно мрачно из-за навешанных по всему периметру стен ковров. Ковры были на полу и даже на невысоком диване, на котором, собственно, и располагалось это.

Это была туша килограмм в сто тридцать, вальяжно распростертая по собственному ложу. Напротив места отдыха располагался низкий столик с закусками и красным напитком в прозрачном графине.

Грузный мужчина неопределенного возраста, широкое лицо которого было наполовину обильно покрыто густой растительностью, немного приподнялся в положение «полусидя» и сказал низким басом:

– Привет, Раджа. Что тут у нас?

– Не что, а кто, – громко отозвалась я.

Переговоры никогда не были моей слабой стороной. С высокомерными хамами – в том числе.

Вторая кожа от Шанель придавала уверенности.

– Маргарита Жданова, – я сделала три шага вперед, раздумывая протягивать ли руку для приветствия. – Прибыла из прошлого вчера вечером.

Я все-таки выставила ладонь вперед, а хозяин комнаты на удивление ловко для своего телосложения приподнялся с дивана, поймал мою руку своей широкой мягкой ладонью, чмокнул в тыльную сторону и легко плюхнулся обратно.

И что дальше, подумала я – мебели в помещении больше не было, мы так и будем стоять и смотреть, как он валяется?

Тут Димитриус сделал несколько глотков из бокала, стоящего на столике, и снова поднялся. Сунул голые ноги в кожаные тапки и направился к двери, которую я только что заметила. Почесывая зад, он прохрипел:

– Пройдемте в кабинет.

– Да неужели, – сказала я, оглянувшись на Раджу.

Тот подал мне знак – помалкивать.

Проходя мимо столика с яствами, я остановилась, рассматривая, что там попивает местный лидер. Алкоголь под запретом, говорите?

Раджа слегка коснулся моей спины, призывая не задерживаться.

В кабинете было намного комфортнее. Димитриус сразу уселся в кресло за большим столом, а мы с арабом устроились на довольно удобных стульях для посетителей. Пропало неприятное ощущение вторжения в чужую опочивальню, но чувство, что хозяину до зевоты не до нас – не покидало.

Первым делом лидер повзрослевших детей залез в ящик стола, пошарил там и достал шлем. Надел его, покрутил колесико сбоку и уставился на меня, дожевывая остатки пищи.

– Хм! Очень неплохо! – оживился он наконец.

Снял шлем, поправил растрепавшиеся кудрявые волосы, почти такие же длинные как у Раджи, но более светлые и с прожилками седины. Очевидно – ранней, поскольку кожа его была еще довольно гладка и свежа.

Алкоголем, кстати, от него не пахло. Так что тут мои подозрения не подтвердились. Но я все равно не робела.

– Правда? И у кого больше?

– Что, милочка?

Я открыла рот от такой фамильярности, но самообладания не потеряла.

– КПЖ. Я слышала, что у вас он запредельно высок. Что скажете про мой? Больше или меньше?

Раджа с опаской покосился на меня и напомнил:

– Маргарита, вы хотели спросить про детей и своего мужа.

Димитриус посмотрел на моего спутника и усмехнулся:

– Ничего, пусть гостья выговорится.

Он сделал паузу, но я молчала.

– Мой, конечно же, выше, – ехидная улыбка не сходила с его лица.

Он протянул мне очки.

– Спасибо, не надо. Вы развеяли мои представления об этом показателе. Но я пока не знаю к кому еще можно обратиться.

– Что вас тревожит, Маргарита? Вы в числе немногих спасенных. Чего еще желать?

– Я пробыла тут почти сутки, но мои дети не откликнулись. А я здесь из-за них, а не ради того, чтоб спасти или продлить свою жизнь. Раджа проверяет каждые полчаса по своему компакту, – пояснила я.

– Сколько им было лет, – равнодушно спросил Димитриус, не глядя на меня.

– Семь и девять. И два.

– Ну от последнего ответа не ждите, – начал рассуждать Димитриус, – А старшие не видели вас слишком долго, чтобы тут же кинуться вам навстречу. Это вы расставались с ними всего два года назад. А они за это время прожили целую жизнь.

– Ага. Жизнь, – не удержалась я.

Димитриус, наконец, уставился на меня с интересом. Но обратился к Радже.

– Я понял, зачем ты ее привел. Бунтарка.

Если бы кожа Раджи не была достаточно смуглой, то я точно заметила бы, как он покраснел. Араб не смел возразить и в то же время явно чувствовал себя неловко передо мной. Боялся, что я тоже так подумаю. Но я так не думала.

– Я пришла не на перевоспитание. Я задала Радже несколько вопросов, на которые он не смог ответить, и он привел меня к вам.

– Еще вопросы?

– Да. Если я не могу принять мер для ускорения поиска детей, то как мне найти своего мужа, Владислава Жданова, который отправился в будущее вместе с первыми сливками? По сговору с основателями нового мира, как я поняла.

– Тьфу ты! – Димитриус так звонко шлепнул себя ладонью по лбу, что мы с Раджой вздрогнули. – Как же я сразу не придал значения фамилии? Она же так популярна в новейшей истории. Просто очень сложно ассоциировать вас, красавица, с этим старикашкой.

Мое сердце выдало сбивчивый ритм. В глубине души я была уверена, что Жданов все-таки похоронен там, где я его оплакивала, а все остальные разговоры – не более чем хитроумный заговор.

– Да, представьте, набрался наглости и отправился в будущее.

– При чем тут наглость?

– Ну, он был ярым борцом за прогресс, который приблизил дату апокалипсиса. А после его выходки с клонированием механизм самоуничтожения заработал с утроенной скоростью. Конечно, основателей привлекал его КПЖ. Но даже при высоком показателе от него мало толку, когда тебе под восемьдесят.

– И?

– И он стал изгоем, – развел руками Димитриус. – Прибыв сюда, он был уже слишком стар, чтобы вносить существенный вклад в развитие будущего. Слишком стар, чтоб посмотреть на современный мир и на прогресс по-новому. Всю оставшуюся энергию и сохраненные знания он сразу попытался применить на будущее, хрупкое будущее, которое нам нужно выстроить таким образом, чтобы обратный отсчет для человечества больше никогда не был запущен. Основателям пришлось поумерить его пыл и обращаться только в случае крайней необходимости. В итоге он начал вредничать и перестал делиться какой-либо информацией. Поэтому нам пришлось ограничить потребление электричества до восстановления полной картины его выработки. Сливки с высоким КПЖ работают над этим. Хотя до сих пор многие поддерживают инициативу отказаться от электричества.