Место свидетеля занял профессор Звонарев Гавриил Михайлович, лечащий врач-психиатр Громова. Доктор, суетливый толстенький мужчина неопределенного возраста, изо всех сил пытался сосредоточиться на даче показаний, но это удавалось ему с большим трудом: стоять на месте, не подпрыгивая, он не мог, его пухлые беспокойные руки жили какой-то отдельной от него жизнью, пытаясь найти что-либо, за что можно было бы уцепиться. Наконец он нашел им применение – ухватился за пуговицу своего костюма и сосредоточенно начал ее крутить, пока не оторвал. Данное обстоятельство настолько выбило его из колеи, что судье пришлось повторить свой очередной вопрос несколько раз, пока доктор не обратил на нее внимания.

– Как долго вы являлись лечащим врачом подсудимого? – громко спросила судья.

– Не совсем так, – возразил Звонарев и засунул пуговицу себе в карман. – Я хотел бы уточнить – не являлся, а являюсь и по сей день. Андрей посещает меня регулярно, раз в месяц, вот уже около семи месяцев.

– С каким диагнозом попал к вам на лечение подсудимый? Было ли это связано с ранением головы?

– Ранение головы не было причиной его заболеванием. У Андрея проблема была другого рода. Диагноз я поставил следующий: неврастеническое состояние вследствие перенесенного травматического шока. Я имею в виду психологический шок – все, кто был с ним рядом, все его друзья погибли, он единственный выжил. Андрея мучили кошмары, галлюцинации и вкупе со всем этим – тяжелый комплекс вины. В медицине подобное состояние называется «Синдром выжившего». Я работаю в реабилитационном центре, и в моей практике было достаточно пациентов с подобной симптоматикой. Уверяю вас, спустя некоторое время люди, страдающие подобным недугом, возвращаются к нормальной жизни и совершенно не опасны для общества. – Доктор закончил свое объяснение, несколько раз подпрыгнул на месте, схватился за очередную пуговицу и в ожидании следующего вопроса начал ее интенсивно крутить.

– Как давно последний раз вас посещал подсудимый? – спросила судья, наблюдая за движениями руки профессора.

– Это было тридцатаго апреля. Обычно за ним закреплен определенный день – пятое число каждого месяца, но из-за майских праздников я попросил его прийти тридцатого числа.

– Значит, пятого июня подсудимый должен был вас посетить?

– Да, но на последний плановый прием он не пришел. Я, по правде говоря, обеспокоился. Обычно Андрей очень обязателен, – сказал профессор и оторвал вторую пуговицу от своего пиджака. Судья болезненно сморщилась, будто доктор оторвал себе палец, а не пуговицу, и передала слово обвинению:

– Скажите, профессор… Как мы уже выяснили, вы до последнего момента продолжали лечение подсудимого Громова. В чем состояло это лечение? – спросил обвинитель, но доктор не отвечал, он сосредоточенно смотрел на оторванную пуговицу и явно не слышал заданный ему вопрос. – В чем состояло лечение подсудимого?! – громко повторил свой вопрос прокурор.

Доктор вздрогнул, сунул пуговицу в карман, подпрыгнул несколько раз на месте, ухватился за следующую пуговицу и после непродолжительной паузы ответил:

– Я оказывал ему психиатрическую помощь: наблюдал за его состоянием, беседовал с пациентом и осуществлял амбулаторную терапию, то есть корректировал дозу предписанного ему лекарства.

– Какое лекарство было вами предписано подсудимому?

– Фенектил, это нейролептик психотропного ряда, препарат оказывает успокаивающее действие на нервную систему.

– Какая доза лекарства была вами назначена подсудимому?

– Субституционная доза составляет сто пятьдесят миллиграммов в сутки.

– Экспертиза анализа крови подсудимого показала, что указанная вами доза была значительно сокращена. Отсюда следует вывод, что подсудимый самовольно снизил дозировку предписанного вами лекарства. А теперь ответьте мне, доктор, правда ли то, что самовольное снижение дозы ведет к рецидиву заболевания?

– Возможность такая не исключена, – расплывчато ответил профессор.

– Вы предупреждаете своих пациентов о возможных последствиях, которые могут произойти, если самовольно снизить дозу?

– Да, конечно!

– И какие же это последствия?

– Все зависит от пациента и его диагноза, – уходил от ответа доктор.

– Возьмем конкретный случай: ваш пациент Громов снизил указанную вами дозировку лекарства. К чему, по-вашему, это могло бы привести?

– Возражаю, ваша честь, обвинение заставляет свидетеля строить предположения, – высказал протест Арестов. – Доктор не наблюдал своего пациента в тот момент.

– Протест принимается, – согласилась судья с доводами защиты. – Переформулируйте свой вопрос, – обратилась она к обвинителю.

– Хорошо, – покладисто согласился прокурор и обратился к свидетелю: – Расскажите суду, уважаемый профессор, о случае в вашем реабилитационном центре. Вспомните вашего пациента Шевчука, у него ведь был тот же диагноз, что и у подсудимого Громова, и вы наблюдали его сразу после…

– Протестую, ваша честь, мы рассматриваем дело конкретного человека, никакой Шевчук к делу не имеет никакого отношения, – в ужасе заявил Арестов.

– Имеет, ваша честь, и самое непосредственное, – возразил обвинитель. – Позвольте продолжить, и все сразу станет понятно. Я пытаюсь доказать, что самовольный отказ от лекарства и снижение его дозировки приводит к самым плачевным последствиям.

– Протест защиты откланяется, – вынесла свой вердикт судья. – Расскажите суду, что произошло с вашим пациентом Шевчуком?

– Шевчук находился на лечении в центре несколько месяцев. Он самовольно отказался от лекарства, и это вызвало взрыв агрессии. Находясь в этом состоянии, он убил свою жену, которая приехала его навестить. Но хочу уточнить…

– Вы хотите сказать, что в этом случае самовольное снижение дозы привело к непоправимой трагедии, к убийству близкого человека?

– Не снижение, а полный отказ, – уточнил доктор. – К тому же жена приехала, чтобы…

– Спасибо, у обвинения больше нет вопросов, – торопливо закончил прокурор и сел на место.

– Для чего же приехала жена Шевчука? – задал вопрос Арестов, когда ему передали слово.

– Она привезла заявление о разводе, – улыбнулся доктор. – Сами понимаете, такие известия – всегда психологическая травма, ну, и полный отказ от лекарства.

– Скажите, доктор, мы тут долго и нудно выясняли, что происходит, когда дозировку лекарства снижают, и пришли к выводу, что это может вызвать приступ немотивированной агрессии. А что же происходит, если дозировку лекарства превысить, скажем так, в четыре раза?

– Глубокий сон, голубчик, вам гарантирован, – ответил профессор и оторвал третью по счету пуговицу на пиджаке.

– К чему вы клоните, адвокат? – гневно сделала замечание судья. – Мы, насколько я понимаю, собрались здесь не для того, чтобы вы увеличивали свои познания в области медицины. Не вижу связи между рассматриваемым делом и последним вопросом.