– Альба, наш дар – особая ценность, и мы не всегда можем выбирать, – мягко ответил мужчина, словно не замечая гневных искорок в глазах дочери.

– Ты же смог выбрать, – жалобно простонала девушка.

Эдерью грустно улыбнулся, покачал головой и тихо признался:

– Ты ошибаешься, Альба. Я отказался от подобного отбора, ушел из дома в твои годы и попытался объявить бунт всем правилам, но через столетия меня все равно заставили жениться, и даже выбирать уже не позволили. Я твою мать перед свадьбой даже не видел. Зато теперь из-за моей выходки ты одна обладаешь даром магии Жизни, и тебе никто не позволит сбежать.

Такой правды Альба совсем не ожидала, спешно отворачиваясь, боясь даже думать о смысле отцовских слов, а Эдерью продолжил:

– Я у твоего деда единственный ребенок с даром только потому, что моя мать отказалась быть с ним из-за его измен. Твой дядя и обе тети родились не в браке, просто никто об этом не знает. Валент и вовсе был рожден какой-то волшебницей, имя которой каким-то чудом удалось скрыть.

– Не надо, – перебила отца Альбера, понимая, что еще немного подобной правды, и она просто расплачется.

Думать о том, что ее дед обзаводился любовницами, а ее бабушка принимала бастардов за своих детей, ей совсем не хотелось, а жить подобной жизнью тем более.

Эдерью умолк, выдохнул и решил сменить тему:

– Ты решила, с кем пойдешь на первое свидание? – спросил он.

– Да, я выбрала Бернарда. Мне с ним будет нестрашно наедине, – тихо призналась Альбера.

Сама она очень хотела выбрать Рана, но боялась, что ее поймут как-то не так.

– Значит он получит свое письмо, – спокойно пожал плечами Эдерью. – Думаю, он отличный кандидат на твою руку. Я был бы рад такому зятю, к тому же, мне кажется, ты могла бы его полюбить.

– Возможно, – тихо ответила Альбера, понимая, что от этих размышлений к горлу подкатывает тошнота.

Ей не хотелось гадать, сможет ли она кого-то полюбить, ей хотелось это чувствовать, хотелось выбирать мужа сердцем, а не разумом, словно тот не человек, а кресло, в котором придется сидеть очень долго, а потому оно непременно должно быть удобным. Такой подход ей совсем не нравился, потому магесса решила сразу поговорить о том, зачем пришла:

– Реоран просил узнать, кто занимался третьим испытанием. Он почему-то был очень обеспокоен сегодня.

Эдерью хмыкнул.

– Третье испытание было на волю. Насколько я знаю, иллюзии для него создавал специальный артефакт.

– Но кто-то ведь должен был его активировать? Как мне сказали, там были еще и карточки, кто-то ведь за них отвечал.

Эдерью выдохнул и тихо признался:

– Я не знаю, этим всем занимается твой дед. Конечно, он кому-то поручил, но…

Альбере захотелось взвыть от отчаянья. Ее окружало какое-то безумие, попытки разобраться в котором не вызывали ничего, кроме дрожи в тонких пальцах.

– Ладно, – выдохнула она, прекрасно зная упрямство и деспотичность собственного деда. – Про следующее испытание ты тоже ничего не знаешь, да?

– Отчего же? Там все просто. Обычный прием с небольшим количеством гостей, ужин и танцы. Всё как всегда, если не считать твоих женихов в качестве гостей.

– Просто это кажется мне жестоким. Далеко не все кандидаты привыкли к такому обществу и едва ли они за вечер смогут научиться всем тонкостям этикета на такого рода мероприятии.

Эдерью пожал плечами.

– Тому, кого ты выберешь, все равно придется этому научиться. Никто ведь не выгонит их, если они возьмут в руки не ту вилку, но зато можно будет посмотреть на их находчивость, сообразительность и умение собраться. Сразу поймешь, как они относятся к трудностям.

– Я поняла, – прошептала Альбера, пряча глаза, и снова сменила тему: – Я хотела спросить еще кое о чем. Наверно очень странно интересоваться этим теперь, но я совсем не хотела ничего об этом знать раньше.

– О чем ты? – хмурясь, спросил мужчина, видя, как дочь нервно перебирает складки платья на собственных коленях.

– Я хотела спросить про Гарпия, – призналась магесса. – Откуда он?

– Что ты имеешь ввиду? – хмурясь, спросил мужчина.

– Откуда он у тебя? Я нигде ничего не читала о полукровках и, признаю, даже не уверена, что он не человек.

– Ты за столько лет не видела его демонической формы? – поразился мужчина.

– Нет, а должна была? – почти испуганно спросила Альбера, чувствуя себя очень глупо. – Зачем она мне могла понадобиться?

– Действительно, – согласился мужчина, понимая, что полудемон для дочери был не больше, чем слуга. – Он твой и ты сама решаешь, как его использовать.

От этих слов Альберу передернуло. Ничего более мерзкого она даже представить не могла. Закрыв глаза, она с трудом взяла себя в руки и сообщила:

– Я верю, что он демон, как ты и говорил, но где ты его взял, прежде чем подарить мне?

Эдерью усмехнулся.

– Действительно странно, что ты спрашиваешь об этом сейчас.

Альбера только опустила глаза. Ей не хотелось говорить, что получив в подарок раба, она не только не хотела ничего о нем знать, но даже видеть его не хотела, мечтая перепоручить мальчишку кому-нибудь, чтобы только не иметь дел с рабскими цепями.

– Что ж, в этом нет никакого секрета. Я забрал его в четыре года из одного приюта. Там никто не ожидал, что подкидыш окажется демоном. Силу свою он не контролировал, форму тоже. Было два варианта: или убить его, или подчинить.

Альбера вздрогнула и с ужасом посмотрела на отца.

– Он был человеком или демоном, когда вы надели на него цепи?

– Какое это имеет значение, Альба? Он демон.

– Человеком или демоном? – едва не крича, вскакивая на ноги, спросила Альба, не совсем понимая, отчего ее всю трясет.

Ей снова вспоминался худой мальчишка, которого она увидела впервые, и огромная цепь на его руках. Она всегда была уверена, что отец просто купил его где-то и зачем-то решил подарить ей, но она никогда не предполагала, что эти цепи могли надеть ее родные, что они смогли подчинить волю живого существа, чтобы сделать демона неопасным. Даже поверить в это магессе было трудно.

– Демоном или человеком? – спросила она, буквально чувствуя тяжесть этих цепей.

– Я не помню, – прошептал Эдерью. – Но какая разница, Альба, он все равно был чудовищем.

– Большая разница, – дрожащим голосом ответила Альбера.

Она не могла объяснить, в чем эта разница заключалась, просто чувствовала, что она была, и всем своим нутром сжималась, словно это ее пытались сломать магическими оковами.

Боясь расплакаться, она просто выдохнула, подхватила длинную юбку и выбежала из кабинета, чтобы тут же застыть, видя Рана, прислонившегося к одной из колонн.