– Извини, – сказала Стелла. – Со мной все нормально, правда.

– Я верю тебе, – сказала Кэтлин. – Роб по-прежнему за то, чтобы вызвать врача, но я ему не позволю, если ты сама не захочешь.

– Спасибо, – отозвалась Стелла и обхватила теплую кружку. Она невольно думала о Бене и о том, как у нее впервые произошел сердечный приступ в его присутствии. Бен сохранил спокойствие. Он ухаживал за ней, но не суетился. Он не предложил позвонить ее родителям и не настаивал на вызове врача. Ей нравилось, что он доверял ей и верил в то, что все будет хорошо. Это помогало ей чувствовать себя сильной. Теперь она гадала, было ли это хорошим признаком. Одна из главных трудностей после разрыва отношений заключалась в том, что она регулярно переживала старые события и разговоры, выискивая признаки своих промахов и упущений. Она видела все по-другому, как будто финальный акт расставания изменил все, что произошло раньше. Это заставляло еще ощущать, что она потеряла не только последние шесть лет своей жизни, но и свое будущее.

– Но ты сделаешь кое-что для меня? – спросила Кэтлин. – Ты пройдешь обследование?

– Хорошо, – ответила Стелла, хотя не собиралась этого делать. – Ты же знаешь, что сейчас я в полном порядке. Это не то, что было в университете. Тогда у меня барахлил сердечный клапан, но теперь его поменяли, и я стала как новенькая.

– И все же это необходимо сделать для надежности, – сказала Кэтлин.

* * *

Обработав дневную корреспонденцию и составив короткий дайджест наиболее важных вещей, Стелла закрыла почтовое приложение и вытянула руки над головой, хрустнув плечевыми суставами.

Она слышала шаги Джейми за дверью, его уже знакомую поступь, когда он расхаживал по ковру и бормотал в свой цифровой диктофон. Когда она зашла в кабинет, то обнаружила, что его глаза сильно покраснели.

– Что-то случилось?

Он остановился.

– Ничего особенного.

– Мне отправить вам ежедневный дайджест или можно не беспокоиться?

Он улыбнулся:

– Вам больше не нужно беспокоиться об этом. Думаю, мы договорились, что я не буду их просматривать.

– Но все-таки пока я буду сохранять их, – сказала Стелла. – Вы можете изменить свое мнение.

Он покачал головой:

– Я больше не беспокоюсь о своей электронной почте. – Он потер руки, как будто у него затекли предплечья, и добавил: – Как вам известно, мой дед перестроил этот дом после пожара.

– Я читала об этом, – сказала Стелла. – Поэтому интерьер относится к 1930-м годам, хотя само здание построено в XIX веке.

Вход в Манро-Хаус оставлял необычное двойственное впечатление, потому что снаружи это был массивный серый образец шотландской аристократической архитектуры, а интерьер был наполнен прихотливыми и чувственными изгибами в стиле ар-деко.

– Он только успел завершить отделку и переехать туда, как здание было реквизировано для военных целей. Вы можете представить, что такое потратить годы жизни на перестройку дома для своей семьи, а потом снова потерять его?

– Должно быть, это было очень тяжело. Где же он жил в те годы?

– Не знаю, но думаю, что где-то в поселке. – Джейми стремительно прошел к своему заваленному бумагами письменному столу и стал рыться в кучах книг и документов.

– Здесь где-то есть фотография, сделанная незадолго до рождения моего отца. Он был поздним ребенком. Моей бабушке было уже за сорок, когда он появился на свет.

Внезапно Стелла кое-что поняла: Джейми опоздал с приемом ледяной ванны. Раньше этого никогда не происходило. Когда она спросила об этом, он круто развернулся и заморгал:

– Боже! Ну да, конечно. Пойдемте.

Глядя на его лицо, Стелла заподозрила, что он нездоров.

– Как вам спалось ночью?

– Я не спал, – ответил Джейми. – Не тревожьтесь, вздремну попозже. Может быть.

Она положила ладонь ему на лоб. Он был горячим.

– У вас температура. Надо немедленно ложиться в постель.

– Нет, мне нужно принять ледяную ванну. После того как я найду ту фотографию…

– Я посмотрю ее позже. Но сегодня вы откажетесь от ледяной ванны. Если вы заболели, это повлияет на результат эксперимента. А это недопустимо.

Стелла понимала, что любое обращение к здравому смыслу окажется бесполезным, поэтому сразу перешла к анализу научного метода.

– Вот черт!

– Пойдемте наверх.

– Но мне еще нужно просмотреть эти материалы, – он помахал рукой. – Я должен знать, что получил.

– Я могу это сделать, – сказала Стелла. – А вы отправляйтесь в постель на несколько часов. Заодно и поспите.

Стелла проводила Джейми наверх и вошла в его спальню. Это была просторная комната с высокими окнами, выходившими на море. Громадная деревянная кровать была застелены дорогим на вид серым бельем с мелким геометрическим рисунком, который выглядел вполне уместно на фоне обстановки в стиле ар-деко.

Джейми споткнулся, когда вошел в комнату, и Стелла поняла, что вдобавок к остальному он ничего не ел.

– Мне принести немного еды?

Он покачал головой:

– Сегодня я голодаю.

Стелла расправила плечи:

– Думаю, мы установили, что вы больны. Это означает, что на сегодня любые эксперименты отменяются.

– Это отбросит меня назад. Мне придется снова начинать схему лечебного голодания.

– Пусть даже так, – сказала Стелла. – Вы не можете этим заниматься, пока болеете.

Он помедлил, глядя на нее.

– Знаете, а ведь вы моя сотрудница. Вы не можете рассказывать мне, что…

– Я ваш ассистент. Я здесь ради того, чтобы ваша жизнь шла без перебоев, и это подразумевает, что ваша простуда не должна превратиться в нечто более серьезное, вроде пневмонии. Если вы будете испытывать на прочность свой организм, когда он находится в ослабленном состоянии, то рискуете пустить под нож целые месяцы, а не дни продуктивной работы. Вы сами прекрасно знаете это, но не можете мыслить ясно.

Его лицо помрачнело, и на какой-то ужасный момент Стелла решила, что он собирается выгнать ее из дома, но потом он сгорбил плечи:

– Прошу прощения. Вы совершенно правы.

– Ложитесь в постель, я скоро вернусь.

Стелла спустилась вниз и тщательно вымыла руки. Нет смысла рисковать собственным здоровьем. Потом она приготовила омлет и тост со сливочным маслом. Она поставила на поднос стакан апельсинового сока и пинтовый бокал воды рядом с двумя таблетками парацетамола.

Джейми покорно улегся в постель и сидел, обложившись подушками. Не обращая внимания на непривычную интимность такого общения, Стелла выставила поднос перед ним и сказала: