громко предложила заделать тебе ребёнка. Грон сказал, что ты ползала в ногах со слезами и умоляла тот денежный мешок с кабрио-флаером тебя трахнуть. Ты унизила меня так, что от этого вовек теперь не отмыться! Значит, если есть кредиты, то ты на всё согласна?!

За окном гром нарастал, и, чтобы его было слышно, Морис повысил голос почти до крика:

— И ты столько времени лгала, утверждая, что шофёр — это тоже уважаемая профессия! А на самом деле ты просто искала кого-то с банковским счётом побольше! Вон посмотри, как я расстарался! — Он махнул рукой, очерчивая пространство: — Отвёз детей, купил лекарство и разжёг камин! Я всё сделал, чтобы тебе было приятно! А ты — меркантильная дрянь! Ничего, выносишь здоровую дочь, и, так и быть, отстану от тебя ещё лет на десять!

Злая ирония судьбы: когда я провела время с Себастьяном у озера и ночью, Морис даже не почесался, что я могу ему изменять. Он не посмотрел в окно, когда Себастьян уложил Ланса на наш диван и вышел, хотя мог бы заметить машину ещё тогда. «Оборванец» в глазах мужа не был ему конкурентом, а вот «денежный мешок с кабрио-флаером» — да. И неважно, что все три раза я была с одним и тем же мужчиной.

Я забрыкалась под Морисом, пытаясь скинуть его с себя, но он навалился всем весом, коленом раздвинул бёдра, правую щиколотку обвил хвостом, чтобы удерживать бёдра пошире, и принялся пристраиваться.

— Да не вертись же, женщина, я не хочу сделать тебе больно! — прошипел он, дополнительно зафиксировав ещё и одно из запястий. — Я сделаю всё быстро, ты и не заметишь. Я понял, у тебя что-то внутри сломалось, ничего страшного. Относись к этому как к медицинской процедуре.

«Да это брак с тобой меня сломал!»

— Не хочу… — пробормотала я сквозь слёзы.

Вторя моему отчаянному сопротивлению, на небе прогремел очередной раскат грома.

— Тебя никто и не спрашивает, Ориелла, — рявкнул в ответ супруг. — Вселенная, да что же ты столько соплей-то на пустом месте развела? Вон Ланс и Лотт у нас замечательные получились, будет ещё одна милая крошка. Что плохого-то? Ты — женщина, твоя функция — вынашивать детей, ко всему, ты моя жена! Я имею полное право: я тебя кормлю, одеваю, предоставляю крышу над головой и, надо заметить, шикарную крышу! Ты зажралась от роскошной жизни, моя дорогая. Вон уже предлагаешь себя первому встречному! Самой-то не стыдно?

Что-то мазнуло по внутренней поверхности ноги, Морис шумно пыхтел на ухо, явно настраиваясь. Я с отчаянием закусила губу, пытаясь придумать, что могу сделать. Секунда убегала за секундой. Взгляд выхватил бутылку недопитой настойки на журнальном столике.

«Пообещайте мне кое-что, пожалуйста. Никогда больше не делайте себе больно».

Себе — не буду.

Цварги обладают потрясающей регенерацией, у них крепкие кости и плотная ткань мышц. Они считаются сверхрасой благодаря резонаторам, но рога же являются и самой уязвимой частью мужчин.

Я ухватила бутылку за горлышко, миг — и она обрушилась на голову Морису. Многочисленные осколки упали на диван и пол. Ещё секунду супруг нависал надо мной и осел грудой костей, жира и мышц. Из последних сил я сбросила тяжёлую тушу на пол и поняла, что меня сотрясает крупная дрожь. В первую секунду показалось, что я убила Мориса, но за окном вспыхнула очередная молния — кровь оказалась всего лишь остатками настойки, да и грудь супруга двигалась вверх-вниз.

Не думая больше ни секунды и понимая, что он может очнуться в любой момент, я схватила плащ из прихожей и бросилась вон из дома.

Глава 11. Утро после грозы

Себастьян Касс

Себастьян не знал, сколько времени ему удалось поработать над кровью Орианн, но из состояния глубокой погружённости его вывела входная трель, раздавшаяся в третий раз на всё поместье. Он выругался, что его снова отрывают: то Гаскон забежал отпроситься домой пораньше, то Рорина сообщила об уходе, то Стефан с Софосом одновременно прислали сообщения, что сегодня вернутся лишь поздно вечером, а дед — что они с бабушкой приглашены на званый ужин.

«Дождь льёт как из поржавевшей трубы... Кто в такое время гуляет? — думал Себастьян, спускаясь из кабинета. — Хорошо в Академии на Юнисии: никаких звонков и глупых пережитков, требующих дополнительного внимания гуманоидов. На общежитиях стоят автоматические турникеты, пропускающие кадетов по идентификационным картам, а на кабинетах и личных лабораториях висят буквенно-цифровые замки на выделенных аккумуляторах».

Себастьян в полнейшей задумчивости преодолел просторный холл, открыл входную дверь и замер, потрясённо уставившись на неожиданную гостью.

Вода ручьями стекала по одежде и коротким волосам Орианн. Она была бледнее обычного, глаза влажно блестели, дрожь сотрясала хрупкую фигурку. Цваргиня стояла точно ледяная статуя и невидящим взглядом смотрела сквозь Касса. Её светло-розовые губы двигались, точно она хотела что-то сказать, но слова при этом застревали в горле. Рваные сумбурные бета-колебания прорывались сквозь потрескавшийся панцирь отчуждённости.

— Госпожа Мэрриш? — до глубины души изумился Себастьян и тут же шагнул в сторону, чтобы пропустить неожиданную гостью в дом. Видимо, это движение стало спусковым крючком.

Цваргиня дёрнулась. Мужчину наотмашь ударило волной страха и отчаяния. Подол насквозь промокшего плаща резко разошёлся в стороны и показывал край разодранного платья, в котором женщина завтракала. Съехавшее в сторону хлопчатое бельё едва прикрывало грудь. От получасовой ходьбы в босоножках в такую погоду осталось лишь одно название.

— Орианн, что с вами случилось?! — воскликнул потрясённый цварг.

Вместо того чтобы отвечать, женщина стала медленно оседать на мрамор, как будто до сих пор держалась на невидимых нитях и вопрос как ножницы обрезал верёвочки кукловода.

— Себастьян, умоляю, увезите меня так далеко, как только можно. Я хочу развод, — прошептала она, всхлипнула и потеряла сознание.

Небо разрезало надвое ослепительной молнией.

***

Орианн Мэрриш

Я впала в какое-то странное состояние транса. Ноги несли меня по знакомой тропе, я оступалась, падала, вставала и снова шла. Перед глазами мелькнуло величественное здание из стекла, камня и металла, показавшееся смутно знакомым.

Вместо меня как будто кто-то подселил в тело совсем другую Орианн. А может быть, это и была та, настоящая Орианн, которую все эти годы