Бородатая ящерица поднесла к пасти духовое ружье, намереваясь снять Мартина точно нацеленной иглой, но вдруг соломинку выхватила у нее из когтей вылетевшая из-под земли лапа. Земля перед ящерицей вспучилась, и наружу хлынул отряд кротов, швыряющих во все стороны камни. Первый крот обернул соломинку против ящерицы и направил ей между глаз.

– Лучше дуй отсюда, холоднокровное чудище, – сказал он.

Ящерица рванула прочь так быстро, что споткнулась о собственный хвост, застряла головой в погнутом велосипедном колесе, да так и побежала домой. Интересно, что подумают Люди, когда вечером им придется снимать с нее колесо?

– Перегруппируемся! В атаку! – Титус решил поорать на свое разрозненное войско, покуда все не разбежались с поля битвы.

– Атака с воздуха! Гнать их! – крикнул Кит, и голуби вместе с воробьями, совами и прочими птицами, уставшими от того, что их друзья и родные становятся закуской для перекормленных домашних котов, взвились в воздух.

Их помет слепил Безблохих и делал землю под их лапами скользкой от грязи.

– Гадость! – завопил питбуль с гигантской костью.

Он выронил свою кость и завертелся на месте, пытаясь слизать птичий помет с хвоста. Куры на крыше обрушили на него дождь желудей.

– На них! – скомандовал Титус, и воздушное подразделение Безблохих, составленное из разнокалиберных попугаев и одного обученного скворца взвилось в небо навстречу диким птицам. Коготь скрестился с когтем, клюв с клювом, пролилась кровь.

– Наземная атака! – крикнул Кит. – Вперед!

И звери Вывихнутого переулка бросились в бой.

Братья Чернохвосты нацелились на питбуля с большой жевалкой. Они бежали бок о бок в доспехах, сделанных из выброшенных книг в мягких обложках. Шин запасся стопкой заточенных крышек от консервных банок для метания, а у Флинна имелись нож и вилка. Они секли и рубили, обращая врагов в бегство. Большой питбуль бросился им навстречу, отвечая ударом на удар, рыком на рык.

Энрике Галло врезался в бойню, раздавая налево и направо удары бритвенно-острых когтей. Он рассек утыканную кнопками ленту, которую держали сиамские кошки, и те бросились на него и попытались вонзить когти ему в спину. Он отбился от них клювом, как раз когда Мистер Пиблз чиркнул спичкой, чтоб поджечь петуху хвост. Энрике перепрыгнул пламя, хомяк промахнулся, а дикобраз по прозвищу Учитель вонзил в коробок иглу и дернул на себя.

– Защищайся! – воскликнул он.

– И-ик! – отозвался обезоруженный хомяк.

Поссум Ансель и барсук Отис сражались бок о бок. Ансель ослепил нападавшего терьера горстью соли, а Отис уложил пса одним тяжелым ударом. Рыжий персидский кот, только что сожравший воробья, прокрался им за спину и куснул Анселя за шею, отчего тот упал и замер.

– Ты уложил моего поссума, – зарычал Отис и так сильно треснул перса крышкой от мусорного бака, что у того лапы ушли на три дюйма в асфальт. Ансель снова вскочил на ноги. А кот нет.

– Никакой пощады грязным паразитам! – орал Титус.

– Стараемся, генерал Ти! Айй! – пропищал Мистер Пиблз. Он бегал кругами от дикобраза и взвизгивал каждый раз, когда тот тыкал его иглой в зад.

Бэзил выискивал босса Бешеных Шельм и в итоге обнаружил того отдыхающим у дверей фургона.

– Изззвини, босс, – прошипел змей, – но теперь я тут босссс.

Он ударил, но черепаха просто спряталась в панцирь. Бэзил разбил себе нос о землю. Он обвился телом вокруг черепашьего панциря и сдавил изо всех сил, но без толку.

Босс из панциря спокойно сообщил ему:

– Я пережил больше змей, чем тебе доведется повидать за всю твою жизнь, Бэзил. Не следовало тебе предавать Шельм.

– Нет, конечно нет, – добавил Флинн, вдруг оказавшийся рядом с удавом.

– Воистину неудачный шаг, – добавил Шин, вставая рядом с братом.

Не успел Бэзил выпустить черепаший панцирь и перейти в атаку, как они бросились на прежнего подельника, размахивая оружием. Флинн вилкой пригвоздил хвост удава к земле, а Шин запустил ему в голову консервные крышки – одну и вторую. Бэзил уклонился, и крышки с лязгом отскочили от стенки фургона у него за спиной.

Отвлекшись на братьев-енотов, Бэзил не видел, как черепаха высунулась из панциря, и не успел увернуться. От удара в морду он растянулся на спине.

– Ухх! – хрипел удав, пока его тело наматывали на вилку, воткнутую ему в хвост. Он извивался, но высвободиться не мог. Босс встал над ним.

– Теперь у нас есть пленник… – произнесла черепаха. – Наверное, следует призвать Учителя, чтобы преподать ему урок.

– Зззззабудь! – выкрикнул Бэзил.

Отчаянным усилием он извернулся, сбросил кожу и, проскользнув под фургоном, понесся прочь из Вывихнутого переулка.

– Скатертью дорожка! – крикнул ему вслед Шин.

– И не возвращайся! – добавил Флинн.

– Молодцы, ребятки, – похвалил их босс. – А теперь бегите в бой и покажите этим надменным домашним, что такое боль.

Титус стоял за спиной своих солдат, наблюдая за тем, как разворачивается битва. Поверх поля боя он встретился взглядом с Китом. Борзой зарычал и принялся рыть лапами землю, а затем бросился прямо в сторону гнусного енота.

Хотя серый песик был некрупный и тощий, он все равно выглядел больше, чем любое другое существо, когда несся через переулок. В глазах его поселилось безумие войны. Челюсти щелкали направо и налево. Он укусил горностая и отбросил его в сторону, словно выпотрошенную мягкую игрушку. Вонзил зубы в жабу, одетую в пальто с меховой оторочкой, а затем стоптал ее, не успела та даже квакнуть.

– Парень мой! – завопил Шестипалый, увидев, что Титус бежит к Киту. Одним страшным ударом лапы кот отбросил в сторону трех кротов. – Голову мне!

– Дались тебе эти головы! – заорал в ответ Титус.

Они бежали, и пока они бежали, вокруг срабатывали скрытые ловушки, но двое зверей двигались так быстро, так ловко, что капканы успевали схватить только воздух там, где только что были пес и кот.

Щелк, щелк, щелк! – гуляло эхо между высокими домами.

Над головой орали сражающиеся птицы.

Дерущиеся звери рычали и лаяли вокруг.

– Что теперь? – спросил Кит, когда пес и кот ринулись к нему.

Эйни и дядя Рик стояли рядом.

– Ну, есть у нашего племени старинная традиция… – начал дядя Рик.

– А именно? – поинтересовался Кит, надеясь, что в нее не входит разрывание его на части псом и котом.

– Старая добрая потасовка, – сказал дядя Рик.

– Никогда не пробовал, – признался Кит.

– Ну, – вмешалась Эйни, – самое главное правило: «Не дай себя убить».

– Э… спасибо.

Кит размял пальцы. Ему в жизни не приходилось драться. Ему нравилось побеждать умом и словами. Как же хотелось придумать сейчас какие-то слова, чтобы остановить эту драку… Но ведь именно с его слов все и началось.