что ж, зато у нас он речь говорил, — сказала Арфик и испуганно оглянулась: тайна эта не подлежала оглашению.

Но раз девочка проболталась… Кроме того, не смотреть же в их хитрющие глаза развесив уши! Пусть знают наших! И Арфик затараторила, призывая на помощь своему небогатому азербайджанскому языку загорелую веснушчатую руку, на которой красовалось травяное кольцо. Кто знает, до чего Арфик договорилась бы, если бы Мудрый не дернул ее за косичку.

— У нас тоже Мешади говорил взрослым речь, но мы не знаем о чем. Нас туда не пустили, — признался Ахмед.

— Не пустили? Нас тоже не пускали, а вот мы знаем… — начал было я, но осекся, встретив укоризненный взгляд Арама.

— Хотя мы и не слышали речи, — сказал Али, делая вид, что ничего не замечает, — но знаем, что он говорил много хорошего. Отец мой после этой речи пришел веселый. «Раз за дело взялись такие люди, как Мешади, Абдулла-бек недолго протянет. Скоро ему будет крышка», — сказал он.

— Крышка? — снова вскричала Арфик, к явному неудовольствию всех нас: эта девочка не даст никому рта открыть. — Мой отец после встречи с Мешади сказал то же самое, но только про Вартазара! — воскликнула она.

Пока Васак и Ахмед, перебивая друг друга, делились другими новостями, я выпросил у Аво зажигательное стекло и, как бы невзначай, начал выписывать на палке разные узоры, то и дело поглядывая в сторону узунларцев, заранее наслаждаясь впечатлением, какое окажет оно на них.

Друзья из Узунлара посмотрели в мою сторону, усмехнулись, а Ахмед, ощупав свою пастушью тряпичную сумку, извлек оттуда такое же толстое, круглое стекло и, присев со мной рядом, стал на своей палке выводить те же рисунки.

— Где вы его взяли? — удивился я.

— Там же, где вы, — улыбнулся Ахмед, — у одного гимназиста конфисковали.

III

Корова наша была стельная, на сносях, в стадо ее не гоняли, а пасли возле речки. Привязывали ее к кусту, чтобы она не бегала. Объест траву вокруг себя, отвязывали и переводили на новое место. За день три-четыре раза меняли места, и она к вечеру делалась как вздутые кузнечные мехи. Выходит, что так даже лучше, чем пастись в стаде. На привязи особенно не побегаешь, зря не потопчешь корм.

Сами понимаете, если у подростка свободное время, не станет он сиднем сидеть и, как у нас говорят, на собаке шерсть бить. Не сидели сиднем и мы — я и Аво. Бить гимназистов, на худой конец, мальчишек-чужаков, сынков богатеев, это еще не все, чем занимали мы свой досуг.

Разве у Аво заскучаешь, руки твои без дела отболтаются? Ух, и до чего день короток, когда мы под водительством Аво.

— Хотите погулять в нашем подвале? — как-то предложил Каро.

Побывать в подвалах Затикянов! Ну не сон ли, не, смеется ли сын винодела над нами? Но Каро говорил серьезно, как и тогда, когда отдал нам зажигательное стекло.

— Захватите соломинки, будем пить вино: отец уехал, — просто пояснил он.

В условленном месте стали собираться гости. Фу, черт! И надо было, чтобы в такой час настал мой черед менять корове место. Была не была, не пойду, от нашей Марал ничего не убудет, если я немного задержусь. Она же не дед. Укоризненно не покачает головой. Все сойдет.

На пирушку были приглашены и друзья из Узунлара. Многие из нас не пробовали еще вина, а узунларцы и не видели его: у них и взрослые не пьют — Коран запрещает.

— У всех есть соломинки? — спросил Аво, обходя гостей.

Он и здесь был за главного.

— Я, кажется, свою потерял. Не знаю, куда ее дел, — осторожно обронил Варужан. Он ощупывал карманы, искал за пазухой.

— Ну и недотепа! Что со стеной говорить, что с тобой — все едино, — строго выговорил Аво. — Чего же пришел с пустыми руками? Проваливай! — Он стал проверять соломинки у других.

Варужан продолжал сосредоточенно и страдальчески искать соломинку.

— Хорошо, — неожиданно смягчился Аво, — я поделюсь с тобой своей. Нам немного меньше других достанется вина — только и всего.

Дождавшись последнего — Азиза, мы тронулись в путь. Шли задворками, выбирая безлюдные закоулки.

Али был впервые у нас и на все заглядывался. Муртуза и Ахмед тоже первый раз, но они держались так, будто их прадеды здесь родились.

На повороте улицы откуда ни возьмись появился шалый Мисак. Он остановился, посмотрел на нас, скривил лицо и вдруг разразился громким хохотом. Гости недоуменно оглядели мальчика.

— Не обращайте внимания, придурок, — шепотом сообщил им Сурен.

По узкой, заросшей бурьяном тропинке Каро повел нас в сад, находившийся позади дома. Там, под согнутой ивой, была калитка. Каро отодвинул засов, пропуская нас вперед. Наступая друг другу на пятки, мы вошли во двор. Сурен почему-то даже шел на цыпочках.

Посреди двора два петуха, растопырив крылья и распушив перья на шее, лениво наскакивали друг на друга. Видно, обоим страшно наскучила эта драка, и при нашем появлении они с удовольствием разбежались по сторонам. Было жарко. Куры, раскрыв от жажды клювы и опустив крылья, бродили по двору. Узенькие языки их дрожали от учащенного дыхания.

Пройдя весь двор, мы оказались перед дверью с висящим на ней большим плоским железным замком.

Каро достал ключ из кармана, вложил его в замочную скважину, повернул два раза. Дверь в подвал отворилась. В ноздри ударил тяжелый винный запах.

— Ой! — Арфик зажала нос.

Таинственный сумрак сразу поглотил нас. Ощупью продвигаясь в сырой тьме, как в тумане, мы скорее угадывали, чем видели, пузатые сорокаведерные бочки, обступившие нас со всех сторон. Они стояли на деревянных кругляках, ряд за рядом, тускло сверкая крутыми мокрыми боками.

Привыкнув к темноте, мы выбрали себе по бочке. Выбор был так велик, что даже видавший виды Аво, раскрыв рот от изумления, замер, позабыв, что он атаман, которому не следует на все пялить глаза.

В деревянных затычках, торчащих из бочек, просверлены дырки. Так полагается — для выхода газа. Если в отверстие в затычке вставить соломинку… Ей-богу, для нас придуманы эти дырки.

Около меня, привалившись всей грудью к бочке, присосался к соломинке, как к соске, Айказ. Я видел, как его острые лопатки на спине блаженно ходили. Должно быть, это занятие доставляло ему большое наслаждение. Рядом с ним торчала всклокоченная голова Васака. Он тоже тянул из бочки через соломинку, но уже без особого удовольствия. Я оседлал бочку неподалеку от Мудрого.

— Пейте, ребята! Омывайте нашу дружбу! — любезно предлагает Каро. Он особенно внимателен к гостям из Узунлара.

— Кирва Али, вот попробуй из этой бочки. Изабелла [43].

Такие же знаки