Мужчина он, конечно, неплохой и специалист знающий, но, скажем откровенно: под раздачу волшебных подарков он попал совершенно случайно — Антон Петрович просто на примере этого военврача показал Ирине и Ларисе возможности медицинской аппаратуры из будущего.

Потом Антон и Юрий остались в расположении авиаполка, а Ирину и Ларису командование отправило в тыловой госпиталь. Разумеется, тамошние деятели сходу попытались отнять у Ирины с Ларисой такую интересную и многообещающую аппаратуру. Но ничегошеньки у этих хитрецов не вышло: аппаратура оказалась закреплена за Ириной и Ларисой, в том смысле, что просто не реагировала на чьи-либо ещё попытки управлять и вообще хоть как-то взаимодействовать. Быть бы преогромному скандалу, но приехал комиссар госбезопасности, разбиравшийся с ними после прилета в авиаполк, и запретил, кому бы то ни было даже приближаться в Ирине и Ларисе.

Сделано всё было чрезвычайно просто и эффективно:

Комиссар привёз с собой из Москвы приказ о формировании нового госпиталя, в котором указывались всего две штатные единицы: начальник госпиталя Стрельникова Ирина Михайловна и её заместитель Смирнова Лариса Авдеевна. Всех остальных сотрудников они вольны набирать откуда угодно, но с тщательной проверкой по линии госбезопасности. Комиссар представил Ирине и Ларисе начальника особого отдела, целого капитана госбезопасности, что по армейским меркам соответствовало полковнику. Впрочем, оно и понятно — дело затевалось серьёзнейшее.

Тут ведь дело в чём: сначала хотели организовать относительно небольшой госпиталь для лечения старших командиров и генералов, ну ещё наиболее ценных специалистов, однако Ирина сразу взяла быка за рога и предложила едва ли не конвейерный метод восстановления раненых. Когда комиссар посчитал на бумажке количество возможно восстановленных военнослужащих, он тут же умчался в Москву и спустя сутки вернулся с приказом.

Примерно неделю Ирина и Лариса налаживали дела, набирали персонал, отлаживали методики. Средний и младший медперсонал им дали тут же, даже с некоторым запасом. Оборудование для палат, процедурных, операционных и прочих помещений выделили щедрой рукой. Сразу же передали в их ведение роту санитарных машин, а к ним ремонтное подразделение. Рядом с госпиталем немедленно оборудовали аэродром, куда могли приземляться лёгкие самолёты типа санитарных У-2 или Р-5, а потом рядом построили ещё одну полосу, так что стало возможно приземление и взлёт санитарных версий бомбардировщиков СБ и ДБ-3. Оказалось, что как только появилась необходимость, для них, вернее для их госпиталя, тут же создали необходимую версию самолётов.

И охраной госпиталя занялось не какое-то простое подразделение, а целый батальон Осназа НКВД.

Порядок действий в госпитале установлен такой: из самолётов мешки с телами раненых или не окончательно мёртвых бойцов и командиров доставляли в отдельные боксы приёмного покоя, где бригады специально натренированных санитаров готовили пациентов к конвейерной операции, отработанной здесь до мелочей.

В операционную номер один пациентов доставляли уже на операционных столах, снабженных колесиками. Там их встречали Ирина с Ларисой, мгновенно раскладывали микрохирурги и наклеивали пластыри. В сущности, это работа операционных медбратьев, но выяснилось, что тактильный контакт с пациентом крайне важен. Были случаи, когда при прикосновении рук врача, пациент выныривал из бессознательного состояния. Более того: едва ли не в порядке вещей стало возобновление работы сердца раненого от простого прикосновения руки врача. В чём причина — ни Ирина, ни Лариса не задумывались — наверное побочное действие аппаратуры из будущего.

Затем начинался, собственно говоря, первый этап операции, который женщины между собой называли «штопка крупными стежками». Во время этого этапа микрохирурги ликвидировали наиболее опасные и глубокие повреждения, оставляя открытыми раневые каналы. Ирина и Лариса руководили работой всех устройств, а их бывало немало, поскольку в операционной номер один порой находилось одновременно до пятнадцати пациентов. Ирина при этом сидела на металлическом стуле, а Лариса сидела или стояла рядом, держа подругу за предплечье. Когда у кого-то из пациентов заканчивался цикл первой очереди лечения, Лариса выходила из транса и указывала на него. Медбратья собирали выходящие микрохирурги, отделяли пластыри, помещая их в кюветы со стерилизационными растворами, а самого пациента прямо на столе, отвозили в одну из шести операционных номер два, где он попадал в руки обычных хирургов, задачей которых было восстановление всех слоёв внутренних оболочек. Этот этап получил название «штопка набело».

Из операционной номер два, пациент отправлялся в палату интенсивной терапии, где его приводили в относительный порядок, в основном, восстанавливая объём крови, потерянной после ранения. Впрочем, хватало и других проблем.

А уже через день пациентов снова грузили на самолёты или автотранспорт, и отправляли в другие госпиталя и клиники — на долечивание.

Важным обстоятельством было то, что операционные делились на три потока: в одних проводились операции, второй поток подвергался мытью и стерилизации, а третий стоял в резерве: случалось, что вдруг, неожиданно поступала очередная группа раненых, вот для них и открывались резервные операционные.

В один из таких рабочих дней госпиталь посетил Николай Нилович Бурденко. Великий учёный и организатор науки внимательно ознакомился со всеми этапами работы госпиталя, попытался взять на себя и управление микрохирургом, и не огорчился, потерпев поражение в этом начинании.

— Видите ли, Николай Нилович, как выяснилось, с такой работой легче справляются женщины, и мы готовим три пары, как мы себя называем, дистанционных операторов. — уже в своём кабинете пояснила Ирина.

— Что же дадут дополнительные пары операторов? — поднял лохматую бровь старый академик.

— Появится возможность вести приём круглые сутки. Пока наш предел — пятьдесят операций в сутки, поскольку нам, как это ни прискорбно, надо спать и отдыхать. И если обычного хирурга легко можно заменить, то дистанционного оператора просто некем.

— Понимаю. Увеличение пропускной способности госпиталя в три раза — это огромное достижение. Однако я приехал вот ещё по какому поводу: человек, снабдивший вас столь совершенными приборами, наверняка обладает знаниями, несколько обгоняющими современные. Вы ведь общались с этим человеком?

— Да, Николай Нилович, общались.

— И каково же у вас мнение об этой личности, умён ли он, образован ли?

— Ах, Николай Нилович, Антон Петрович необыкновенно умён, можно сказать, умён как Вы! — пылко воскликнула Ирина.

— Вот коли он умён и многознающ, пусть поделится своими знаниями с нами. А Вы, милая Ирина Михайловна, уж сделайте милость, проявите настойчивость и попроситесь в ученицы. Я же вижу, что Вам хочется этого. — подначил академик — И мы все получим много пользы от вашей учёбы, в первую очередь новые знания.

— Непременно попросимся! Лично я буду проситься от всего сердца. — горячо уверила Ирина.

Она вдруг отчётливо осознала, что её влечёт к Антону Петровичу, доброму дяде доктору,