Я прошел в фотомастерскую с черного хода, очутился в тесной полутемной комнатенке. Все стены там были увешаны парадными фотографиями. Орлы-военные с прямой выправкой в обнимку с улыбающимися женщинами. Важно взирающие отцы семейств с женами и детьми. Современная техника фотографии добавляет людям степенности, а запечатленному мгновению – значимости.

Вскоре появился Асмолов.

– Что стряслось, Лев Дмитриевич? – спросил я, пожав руку взволнованного агента.

– Да «душегубы» эти, которых мы пристроили в Серпухове по просьбе партнеров. Нормировщик объявил, что мы должны в знак плодотворного сотрудничества оказать им помощь.

– А что им еще надо?

– Да ничего особенного. Просто помочь взорвать железнодорожное полотно. И пустить под откос эшелон с военной техникой.

– Хороший заход. Основательный. И что вы?

– А что я? Спросил, стоит ли дело риска? Получил утвердительный ответ. Сам высказался туманно – мол, мы готовы на хорошее дело всегда. Потому как, если долго не будет дела, организация деморализуется и развалится. Но один я такие решения не принимаю. Попросил немного времени. Завтра должен ответить окончательно.

– Это вы тактически верно поступили, – кивнул я.

Дальше я вытянул из него все подробности намечающегося террористического нападения. На «державников» ложилось сопровождение террористической группы к месту и помощь в доставке взрывчатки. По задумке, поезд должен был сойти с рельсов в Калининской области. Притом целью было не просто угробить как можно больше красноармейцев. Техника, закрытая тентами, будет разбросана вдоль полотна, и ее надлежит сфотографировать. Можно издалека – объектив позволяет. Но лучше поближе, чтобы зафиксировать детали. Сами «душегубы» не справятся. А с ресурсами «державников» дело может выгореть. Это явится доказательством тесной дружбы, а также свидетельством того, что «Святая Держава» подготовлена к серьезным совместным делам.

– Экзамен, значит, на профессиональную пригодность, – задумчиво произнес я.

– Похоже, что так, – кивнул Асмолов. – Что делать будем?!

– Не знаю, – сказал я. – Но вечером узнаю.

Вернувшись на Лубянку, я взял с собой Воронова, и мы отправились к Плужникову. У того было совещание, так что пришлось полчаса прождать в приемной.

Комиссар государственной безопасности был немного взвинчен – видимо, совещание прошло на повышенных тонах.

«Ну ничего, мы тебе сейчас еще нервы потрепем», – с неуместным злорадством подумал я и расписал в красках ситуацию.

Эмоции заместитель наркома демонстрировать не стал. Наоборот, собрался и успокоился. Барабаня карандашом по столу, помолчал с минуту. Потом произнес бесстрастно:

– Чего-то подобного следовало ожидать.

– Как нам реагировать? – спросил я. – Брать их надо. Или ликвидировать.

– И вся операция коту под хвост, – произнес неодобрительно Плужников. – Это разумно?

– Но люди погибнут! – возмутился Воронов.

– Люди всегда гибнут. У человека судьба – пожить и погибнуть. И хорошо, когда за правое дело.

– И что вы предлагаете? – поинтересовался я.

– Надо помочь «душегубам». У нас же соглашение.

Честно говоря, зная Плужникова, я боялся услышать нечто подобное.

– Чего молчите? – комиссар госбезопасности усмехнулся, глядя на наши осунувшиеся физиономии. – Ответственность беру на себя.

– Да не в ответственности дело! – воскликнул я. – Но своими руками…

– Обдумаем меры по минимизации вреда, если все же теракт состоится. Но уклониться мы не можем.

– Вот же жизнь наша кривая! Так и будем помогать взрывать советских людей? – вздохнул я горько.

– Святым хочешь быть, Ермолай? Святых в нашей службе не водится. А чтобы с чертями бороться, порой приходится самим таковыми быть… Мы не имеем права погубить операцию. Что бы ни произошло. Ты многого не знаешь…

Плужников вытащил из стола и проглотил таблетку, запив водой из граненого стакана. Подержался за бок.

– Совсем вы приуныли, товарищи чекисты, – он неожиданно улыбнулся. – Надеюсь, обойдется все.

– Вашими бы устами, – буркнул я угрюмо.

Ну что, приказ получен. Будем готовить террористический акт против бойцов и имущества Рабоче-крестьянской Красной армии.

Побудем чертями, как сказал Плужников. Эх, не завидую я ему. Принимать такие решения… И себе не завидую. Но есть такие слова – высшая необходимость и приказ. Они так же неумолимы, как природные явления. И не в наших силах с ними бороться. В наших силах только выполнять приказы четко и в срок…

Асмолов получил от меня задание – оказывать полное содействие «душегубам» в подготовке акции. И по возможности делать то, что они просят. В рамках разумного.

– Вы отдаете отчет в том, что требуете? – спросил он.

– Еще как отдаю, – усмехнулся я.

И машина террора заработала.

За последующие два дня «державники» провели рекогносцировку на месте, которое отлично подходило для теракта. Прикинули время и маршрут отступления. Заодно меры конспирации, чтобы не попасть в поле зрения тех, кто будет расследовать происшествие.

Фадей все приготовления воспринимал совершенно спокойно и только хмыкал по поводу моей нервозности:

– Чего ты напрягся, Ермолай? Сидим тихо. Дышим ровно. И все само утрясется.

Но у меня дышать ровно не получалось. Сердце кололо от неправильности и вместе с тем неизбежности происходящего. Вместе с тем, участвуя в этих планах, я поймал себя на мысли, что начинаю мыслить как диверсант, а не как контрразведчик. Добросовестно прикидываю, как лучше провести акцию и исполнителям остаться живыми. Ну и, конечно, как красивее доложить об успехах за границу. Вот что значит профессиональный перекос в сознании.

Хуже всего – военный эшелон не отменишь. И сильно людей в нем не поубавишь. Кто знает, может, у «Картеля» есть осведомитель в воинской части. И если именно на этот рейс не отправится сопровождение по стандартной штатке – это будет четкий сигнал о том, что «державники» работают на чекистов.

Неумолимо подобрался тот самый день в начале июня, когда все должно было произойти. И мне пришлось лично дать отмашку на начало операции. Колесо неотвратимо закрутилось.

Грузовичок, который предоставил Асмолов, вскоре загрузит «душегубов», а также оружие, фотоаппаратуру и взрывчатку. Диверсанты уже обставились с нашей помощью соответствующими документами, чтобы их не проверил какой-нибудь милицейский патруль, и готовы к выдвижению. Место встречи с «душегубами» – село Васильково в Калининской области.

В тот день на работе я выполнял обязанности механически. Кого-то отчитывал. Выслушивал доклады. Пытался вникнуть в агентурные докладные. Но мысли витали далеко. Сейчас благодаря мне и моим хитроумным планам, возможно, убивают советских людей. Молодых парней, красноармейцев. Бывало, конечно, в жизни всякое. И похуже случались варианты. Но это вовсе не значит, что к такому можно привыкнуть. Совесть – она штука бескомпромиссная и однозначная. Или она есть, или нет. А если есть, то покоя не даст.