Красном городе? Или же наш дирижабль каким-то неведомым образом создавал оптическую иллюзию?

Мы разошлись по домам, не помня себя. Амалия, я была уверенна, сядет за мольберт, как только окажется в стенах своего дома. Я так сублимировать свои эмоции не умела. Если бы я была одарена каким-нибудь творческим талантом, то обязательно написала бы стих, спела бы песню или нарисовала бы картину. Вместо этого я без аппетита ковыряла куриную грудку, приготовленную мамой, и слушала, как она рассказывала о своем «увлекательном» дне: готовка, уборка, оформление дома и подготовка к весне. На столе лежала белая как снег скатерть. Белые розы за окном мерцали благодаря правильной подсветке. Я так засмотрелась на сад, сравнивая наше благополучие с бедностью и грязью Красного города, что услышала отца только с третьего раза:

– Гель, как прошла поездка?

Просмотры поползли вверх, словно невидимые Зрители уставились на меня своими черными глазами.

– Было интересно… и грустно. Я не понимаю, как люди могут жить в таких условиях, – призналась я, чувствуя, как сердце разрывается от сочувствия.

– Зато теперь ты понимаешь, как нам всем повезло, – сказал отец с некоторым нажимом в голосе. Он не хотел, чтобы я повторила судьбу сестры. Каждый день я видела, как он всматривался в мое лицо в поиске сходства с Мист и ужасаясь этому. Я понимала, что повтори я поступок сестры, он, скорее всего, этого не переживет.

– Я до сих пор помню поездку в Красный город так хорошо, будто это было вчера. У меня тогда еще сильно Рейтинг упал, потому что я неделю ревела в подушку, так мне было всех их жалко, – изрекла мама с такой легкостью, что я вдруг представила ее юной и чувствительной. Из-за правильного подбора успокоительных такой она больше не была. – И, знаешь, я даже захотела перебраться через стену, чтобы помочь им всем. Помню, как пошла с рюкзаком и запасом еды через лес и дошла до самой стены.

Мама тихо рассмеялась. Отец улыбался. Он, кажется, уже слышал эту историю.

– И чем же закончилось? – спросила я.

– Сама знаешь, Стена неприступна ни с одной, ни с другой стороны. А потом твоя бабушка отправила меня в лагерь на море, и я совсем забыла про все свои переживания.

Она пожала плечами, а я впервые задумалась. Если Стена построена для того, чтобы оградить нас от жителей Красных городов, как от возможных преступников, то почему мы тоже не можем попасть в эти самые города? Может быть, мы бы научили их жить правильно? Не смотреть целый день в светящиеся экраны, а делать все, чтобы собственная жизнь становилась лучше. Тем более, что мы являлись постоянным примером для этих людей. Они же сами больше всего любили смотреть на правильных, молодых и сильных личностей. Именно они ставили нам самые высокие оценки и наблюдали за нами с утра до ночи.

Звякнул старомодный таймер, и мама воскликнула:

– Десерт готов! – она побежала на кухню, чтобы принести, несомненно, прекрасные и полезные, но, подозреваю, безвкусные кексы. Эх, сахара мне, сахара…

* * *

Вся школа жужжала как огромный улей. Впечатлений от посещения Трущоб у выпускного класса было множество, поэтому остальные ученики расспрашивали о том, каково это – своими глазами увидеть жизнь Красного города.

Громче всех говорила Тахира, собрав вокруг себя толпу восторженных обожательниц и обожателей. Тахира прекрасно понимала, что потерять одно или два десятых деления Рейтинга – ничто по сравнению с армией почитателей в гимназии. Она специально пришла до начала уроков, облаченная в белую одежду, похожая на одного из тех белокрылых существ с человеческими телами, которых так любили рисовать в прошлом. Ребята, младше нас на год и два, всеми силами старались оказаться в топе Рейтингов. Они окружили ее, задавая новые и правильные вопросы. Ко мне, как к человеку с отметкой еще лучше, чем у нашей королевы, тоже подбежала парочка ребят, и мне пришлось рассказывать, как интересно было на экскурсии, приклеив вежливую улыбку к лицу. Лгать я особо не умела, да и актриса из меня никудышная, поэтому ребята быстро потеряли ко мне интерес. Что ж, пусть Тахира побудет королевой сегодняшнего дня. А вот и король…

Тео вежливо со мной поздоровался, не обратив на меня особого внимания, и двинулся к Тахире, чтобы быть облапанным и зацелованным. Я отвернулась, не желая смотреть на это шоу. Черт, еще и Амалия сегодня не придет. Ее увиденное из окон дирижабля так потрясло, что родители отвели подругу к доктору Петерсону. Главное, чтобы беседой дело и ограничилось. Поговаривали, что таблетки глушили творческие способности. А без них Амалию ждет печальная судьба.

Не зная к кому прибиться, в классе все группы друзей уже были сформированы, я все перемены старалась удрать куда-нибудь подальше от одноклассников или делала вид, что усиленно готовлюсь к следующему предмету. Мировая литература, универсальный язык, правила толерантности и общественного поведения, биология и математика: я была хороша на занятиях как никогда. Последним уроком у нас была физкультура, и потом можно было идти домой. Сегодня мальчики играли в баскетбол, а девочки в волейбол. Юлиана, капитан школьной команды, подала мяч и попала прямо в меня. Тот так сильно ударил, что я упала на пол. На мгновение я ослепла и оглохла. Перед глазами расплывались черные круги, а во рту почувствовался привкус крови. Рейтинги заморгали и отключились. Если от удара повредилась одна из камер, то мне не избежать операции. Вот не повезло… Девчонки испуганно двинулись ко мне. Юлиана заголосила с несвойственной ей громкостью, молнией подбежав ко мне. Учительница по физкультуре пронзительно засвистела, прерывая урок.

– Я помогу! – воскликнул Тео. Он прикоснулся к моей щеке тыльной стороной ладони в жесте, полном доброты. – Как ты, Гель?

– Все хорошо, – тихо сказала я, все еще не способная увидеть ничего вокруг. С трудом подавила в себе желание приникнуть щекой к его ладони и разрыдаться. – Только мне бы в медпункт.

– Идти сможешь?

Я кивнула и тут же застонала, оглушенная болью. Тео все равно взял меня на руки. Извинения Юлианы звучали вполне искренне. Она действительно не хотела мне навредить.

– Все хорошо, я должна была быть внимательней.

– Ой, да она специально подставилась, – сказанные в наступившей тишине слова Тахиры звучали тоже искренне и очень неприятно. Конечно, разбила лицо, чтобы с Тео наедине остаться. Как же можно быть такой ограниченной стервой?

В медпункт Тео понес меня на руках, как принцессу. Это было скорее неловко, чем приятно. Вот если бы парень нес меня так до того, как начал встречаться с