Пока я предавалась самокопанию и размышлению о том, насколько удар подправил мою мордашку, Тео объяснил все медсестре, и та принялась за осмотр. Камеры оказались в порядке. Зрачки послушно расширялись, реагируя на свет. Нос не сломан. Только синяк на пол-лица, на который мне немедленно наложили целительную мазь.

– Я сообщу родителям пострадавшей, а вы пока подождите здесь.

Медсестра – практикантка из медицинского училища, покинула кабинет, смешно подпрыгивая, от чего ее черненький хвостик раскачивался из стороны в сторону. То, что я способна открыть один глаз и рассмотреть ее, значило, что не так уж все плохо. Между мной и Тео повисло неловкое молчание:

– Спасибо тебе… – я первой нарушила тишину – Ты меня, как всегда, выручаешь.

Тео присел на кушетку и в неожиданном порыве нежности взял меня за руку. Ну, или из жалости, если учитывать то, как я сейчас выглядела. Воображение нарисовало мне трогательную сцену, как Тео объяснялся в любви и рассказывал о том, как ошибся. Но на самом деле слова, произнесенные им, заставили меня похолодеть:

– А ты, как всегда, умудряешься влипнуть в неприятности, – мягко начал он. – Гель, тебе больше нет никакой необходимости сближаться с Анастасией. Я выбрал Тахиру.

Тео говорил со свойственным ему спокойствием, будто бы знал и понимал все на свете. Я смотрела на первого красавчика в школе и впервые в жизни думала о том, что этот парень в общем-то самодовольный осел с завышенным самомнением. Наверное, злость придала мне сил и красноречия:

– Ты не думал о том, что мне просто нравится твоя сестра? И общаться я с ней стала не из-за тебя, а твои отношения с Тахирой вообще никак не влияют на мое желание общаться с Анастасией и ее друзьями.

Тео выглядел так, будто мне не поверил. Он всерьез считал, что мир крутился исключительно вокруг его персоны.

– Гель, Анастасия… я думал над мотивами своей сестры и пришел к выводу, что она ученый, понимаешь? Если у нее есть какая-то цель, ей плевать на окружающих, она может навредить не только себе, но и всем вокруг. Тебе, например. Я же знаю, зачем она тебя в ванную с собой брала. Моя сестра… ее судьба висит на волоске. Я не могу сказать тебе всего, но то, что папа работает Законником хоть как-то спасает ее положение. А твой отец всего лишь адвокат, и, если Анастасия пойдет на дно, тебя она потянет за собой. Ты что, не видела ее Рейтинг?

– Да что за чушь ты несешь? – мои слова звучали жестко, но сомневаюсь, что жалкий внешний вид придавал им хоть какой-нибудь значимости. – Анастасия классная, она мне нравится. И какая разница, если она сейчас не твердая девятка? Твое пребывание в доме только портило нам общение.

– Нет, Гель, ты не понимаешь… – Тео хотел мне что-то объяснить.

– Уходи, я не хочу с тобой разговаривать, – приказала я ему. – Если ты хочешь услышать правду, то да, ты мне нравился, но это было давно, – словно что-то жестокое проснулось во мне. Неистово захотелось ответить обидой на обиду. – Но неужели ты думаешь, что, являясь первым красавчиком в школе, ты хоть как-то можешь выдержать конкуренцию с парнями за ее пределами? Иди к своей чирлидерше, звездный мальчик. Не смей ко мне больше подходить.

Тео приблизился ко мне. Его спокойствие впервые пошатнулось, раскололось, разбилось. В синих глазах плескались гнев и боль. «Звездные детки», «лунатики» – так называли колонизаторов Луны в насмешку, и именно это обидное прозвище я выбрала. Неудачники, которые не могли найти свое место на Земле, отправлялись на Луну.

– Я не буду больше к тебе подходить, – мгновенно совладав с собой, произнес Тео. Он вышел из комнаты и тихонько затворил за собой дверь, а я просто смотрела перед собой и раз за разом возвращалась мыслями к моменту, когда столь тщательно приклеенная к лицу Тео маска на секунду спала, и я увидела его настоящего. Ранимого, злого, не умеющего справляться со своими чувствами.

– Чертов андроид, – выдохнула я.

Мама забрала меня с последнего урока на зависть всем одноклассникам, которые тоже ради такой роскоши были готовы получить мячом по морде. Тем более, что просмотры начали расти. Зрителям понравилось меня жалеть. А может быть им понравилась моя стычка с Тео и Тахирой. Когда мы оказались в машине, мама, такая красивая в белом пушистом свитере, улыбнулась и нежно обняла меня.

– Не слишком больно? – она ласково провела рукой по моей опухшей мордашке. Я знала, что беспокойство и любовь не на показ, а настоящие и вдруг разревелась. Я плакала не оттого, что мне больно, а потому, что все накопившиеся за последние дни эмоции сильно выматывали. Эти бессмысленные противостояния с Тахирой, наш разговор с Тео, да в конце концов экскурсия по Красному городу, в ужасах которого живет моя сестра, окончательно выбили меня из колеи. Мама истолковала мои слезы по-своему. Она гладила меня по волосам и приговаривала:

– Не переживай, моя маленькая, это всего лишь синяк, он пройдет и станешь такой же красавицей, как и всегда. Давай, раз уж уроки закончились, отправимся в небольшое девчачье приключение в спа-салон? Я закажу нам процедуры на двоих.

Я кивнула. Раньше Мист была маминой любимицей, и ее она брала с собой во всякие крутые места вроде спа-салонов. Я же считалась слишком маленькой. Теперь у меня разбитое лицо и разбитое сердце. Наверное, это и значит – взрослеть.

Распаренных в финской сауне, нас обернули в водоросли, намазали какими-то вонючими кремами и оставили отдыхать на жестких, но на удивление удобных длинных кроватях. Мастера работали со мной с удовольствием, ведь это давало возможность ненадолго отдохнуть от камер. Те автоматически включались и выключались, стоило мне оказаться на недопустимом уровне обнажения. Женщины, работающие в любимом мамином спа, были твердыми пятерками. Подобный балл не позволял поступать в университеты, поэтому пятерки заканчивали училища. Правила в Зеленых городах таковы, что никто не имел права заставлять человека делать то, чего ему не хочется. Поэтому я была уверена, что полная женщина с убранными в хвост волосами цвета клубники вполне довольна своей судьбой. Она намурлыкивала песенку приятным голосом, когда массировала мамино лицо, зеленое от смешанных с какой-то витаминной жижей огурцов. Спа мне нравилось, а просмотры росли и росли, причем не только у меня, но и у массажистки:

– У вас очень приятный голос, – сделала я ей комплимент.

Лицо уже совсем не болело, а от огромного синяка почти ничего не осталось. Спасибо