Я и вправду его жена. В самом деле принадлежу хищнику и убийце. Как это возможно?

Меня начало трясти.

Эмиль твердо взял мою безвольную руку и надел кольцо. Холодное, скользкое, оно село, как влитое. Я перестала дышать, когда губы мужа прикоснулись к полоске металла.

С замужеством, Дина. Будь счастлива и постарайся выжить.

Эмиль оставил меня одну.

Я без интереса рассмотрела покупки: зубная щетка, женский гель для душа, шампунь и еще куча всякой всячины. Даже средство для эпиляции. Сумку собирала женщина — явно по своему вкусу.

Секретарша, домработница? Любовница?

Та, что звонила, плакала в трубку, а я… Я покраснела и чуть не начала задыхаться, вспомнив, что при этом делала. Я ему сосала.

Боже не могу поверить… Это была не я.

Предметы гигиены я отнесла в ванную. Умылась холодной водой, пытаясь избавиться от навязчивого воспоминания. Оно вызывало боль и отвращение.

Я вернулась в комнату и разобрала остальные вещи. О сексе я старалась не думать. Нижнее белье, колготки… Два платья, бежевое и бордовое. Белый кардиган, серые брюки, несколько блузок и свитер.

Я убрала вещи в шкаф и вспомнила, что в доме должна быть моя старая одежда. Меня утащили голой… Все здесь. Крадучись я вышла из спальни. Тихо, как вор, открыла шкаф.

Платье, чулки, белье, сумка и туфли — все валялось кучей на нижней полке. Смятое, словно мусор. Как моя жизнь.

Я вытянула из кучи чулок — жеваный, весь в стрелках… Эмиль порвал, когда мы занимались любовью. Сначала в клубе, затем здесь…

Я швырнула чулки в мусорное ведро. Ненавижу… Не могу. Туфли отправились следом, не знаю, почему, они меня бесили. Хотелось разорвать их на части. Может быть, потому, что они нравились Лазарю. Он говорил, в них у меня такие ножки…

Платье стало тусклым, хотя когда-то казалось ярким, как огонь. То ли я утратила способность воспринимать краски, то ли оно пропылилось в шкафу. С сумкой я медлила. Во-первых, ее я любила, должна же остаться хоть одна вещь от прошлой жизни. От прежней меня. Унесла ее в комнату и выпотрошила на смятой постели.

Ничего особенного: коралловая помада, зажигалка… Увидев сигареты, я перестала дышать. Так сильно захотелось курить, что свет померк. Эмиль дым не любит, но всего одна сигарета…

Из комнаты не доносилось ни звука. Я спрятала сумку, а сигареты и зажигалку отнесла к окну. Если открыть пошире, закрыть дверь… Может, Эмиль не почувствует?

Он сам не курил. Практически не пил. Не уверена, что у этого мужчины вообще есть слабости, но они есть у меня. Если он простит мне одну сигарету, я на многое пойду… Мне нужно расслабиться.

Не выдержав, я распахнула окно, обжигаясь промозглым осенним ветром, щелкнула зажигалкой и… Сердце обливалось кровью от страха. Помню, какая у Эмиля тяжелая рука.

Я спрятала сигареты обратно в сумку. Закурить в его доме — все равно, что выпросить оплеуху.

— Дина!

Эмиль стоял в дверях, надевая пиджак. Целеустремленное лицо — черствое и злое, было невозможно читать.

— Одевайся, — сказал он. — Свожу тебя подышать.

Я робко полезла в шкаф, неуверенная, что Эмиль серьезно. На мне еще следы, а он поведет меня вниз? И не боится, что увидят соседи?.. А потом вспомнила нашу легенду: «попали в аварию».

Я выбрала серые брюки и кашемировый свитер. Срезала бирки и надела. Сидело неплохо, несмотря на то, что одежду купили без примерки. Коробка с изящными ботинками стояла в коридоре.

— Надеюсь, ты помнишь, что говорить, — напомнил Эмиль перед выходом.

На улице я сразу же обхватила плечи. Зябко. И это несмотря на свитер.

Осень была в разгаре. И уже подходила к концу. Небо низкое, темно-серое. Деревья облетели, а ветер стал сырым и холодным. Казалось, я телепортировалась из лета в осень.

Я жадно вдохнула стылый воздух, чувствуя, как обжигает нос. Соскучилась по улице и свободе. Только по солнцу больше не скучала.

— Пойдем, — Эмиль непривычно-мягко подвел меня к машине. Я огляделась, пока он открывал «мерседес». Обычный двор: хмурые на непогоду соседи, мамочка с коляской пыталась преодолеть бордюр, шумели деревья и Ворошиловский проспект за аркой.

Здесь идет обычная жизнь… Пока я существую в аду и не знаю, как собрать себя заново.

Я села в салон, пропахший лимонным ароматизатором. Пристегнулась без напоминаний. Эмиль слишком дорого за меня заплатил, чтобы потерять в аварии, помню.

Он вырулил на Ворошиловский, и я оглушено уставилась в окно. Таращилась на проплывающие витрины, фонари, прохожих. Мой мир изменился. Он стал другим. Стекло отделяло меня от города, от свободы, от настоящей жизни. Я будто оказалась в стеклянном шаре на потеху Эмилю. Не выбраться, не спастись.

От мысли, что это может быть навсегда, у меня перехватило горло.

Когда живешь так, постепенно мир становится меньше. Мой стал настолько тесным, что я не могла дышать.

Скоро зима. А из моей жизни куда-то исчезла осень.

Эмиль отвез меня в парк. Стылый воздух был неприятным, тонкий кашемир с холодом не справлялся. Я побрела по тропинке, не зная, что делать. Кажется, я разучилась гулять. Разучилась жить. Улица меня оглушила. Всему придется учиться заново.

— Вижу, тебе лучше, — Эмиль шел рядом, вместе мы напоминали влюбленных. — Скоро представлю тебя коллегам.

Он остановил меня, взяв за плечи. Я смотрела в лицо мужа, не понимая до конца, как так получилось, что я его…

Эмиль сладко улыбнулся и наклонился — хотел меня поцеловать. Я увидела нас со стороны: съежившуюся девушку, которая боится поцелуя. Он положил ладонь под подбородок и поцеловал в губы. Мягко, невинно, словно перед алтарем.

Наверное, мне придется привыкнуть — он мой муж. Наверное, и спать с ним придется. От этой мысли все дрожало внутри.

— Нам надо поговорить, — негромко сказал Эмиль. — Ты пришла в себя, я хочу, чтобы ты обо всем рассказала.

Руку он так и не убрал, водя пальцем по подбородку. Я опустила взгляд на грязный асфальт в мокрых осенних листьях. Разговор будет трудным: он хотел знать о Лазаре. Порыв ветра лишил меня остатков тепла.

— Как скажешь.

— Не будешь лгать, я тебя не ударю, Дина, — Эмиль снял пиджак и набросил мне на плечи. Кобуры под ним не было.

Он меня не ударит. Это хорошо. Я куталась в теплый пиджак Эмиля, пахнущий им и его туалетной водой. Волнующий мужской терпкий запах — запах богатства и власти, которую он так некстати утратил. Из-за меня.

По крайней мере, он может так думать.

По дороге домой мы заехали за продуктами. Я вместе с ним выбирала мясо, вино к нему и чувствовала себя странно. Он передал мне бутылку, пока мы стояли перед стеллажом. Я чуть ее не выронила от неожиданности.