— Согласна, маленькая?

Этикетка на иностранном языке, но я кивнула, вспомнив, что должна изображать жену.

Дома я разобрала покупки и сварила кофе. Эмиль сидел позади, сняв пиджак и расстегнув манжеты сорочки. Ему нравилось наблюдать, как я хлопочу.

— Приготовь ужин, — велел он, когда я подала кофе. — Запеки мясо.

Он сказал, что поговорит со мной, но так и не начал разговор.

Я нашла в шкафу рукав для запекания, солью натерла вырезку, и каждую минуту ждала продолжения, дрожа от страха. Эмилю как будто нравилось мотать мне нервы. Он пил кофе и рассматривал меня.

Когда я сунула мясо в духовку, он сказал:

— Возьми себе и садись, — звучало как прелюдия к разговору.

Я налила немного кофе, на автомате добавила сахар и села к столу. Я люблю со сливками или с молоком, обожаю латте, сладкий карамельный кофе или десертный с маршмеллоу… Правильнее говорить в прошедшем времени. Любила. Сейчас я в упор не помнила, зачем.

Я рассматривала коричневую пену и молилась, чтобы Эмиля ничего не разозлило.

— Откуда ты, маленькая, кто твои родители?

Я думала, он начнет с нашей аферы.

Но нет, подготовка началась. Эмиль хотел знать про меня все — и мне о нем тоже придется, чтобы с успехом изображать любящих супругов перед теми, кого это вообще не касается.

И я заранее ненавидела эти вопросы.

Я прерывисто вздохнула. Лучше бы сразу приступил к допросу.

— Родители… — промямлила я, пытаясь вытащить их из тумана забвения. Прежняя жизнь казалась ненастоящей. — Я из маленького города… В Сибири, ты все равно не знаешь… Родители, — я снова вздохнула, пытаясь сообразить, что рассказать. — Мама преподаватель, отец на заводе работал. Ничего особенного. Они меня не ждут. Искать не будут.

— Почему?

Я сложила руки на чашке, грея озябшие пальцы. Очень хотелось, чтобы меня обняли.

— Не знаю… Я взрослая, они сказали, чтобы я жила сама.

Эмиль презрительно усмехнулся. Что его развеселило? Слово «взрослая» обо мне? Он задал еще несколько общих вопросов — о моем образовании, тут порадовать было нечем, о танцах.

Когда-то я жизни не мыслила без танца, а сейчас возникло отвращение.

Мой последний танец был для него… Для него я хотела быть сексуальной, ему хотела угодить. После у нас случился самый страстный секс в моей жизни. Я только с Эмилем поняла, для чего люди вообще это делают. Я больше никогда не стану танцевать.

И под взглядом Эмиля я почувствовала себя на допросе у опытного следователя.

— Как ты оказалась здесь?

Я тяжело вздохнула. О своих промахах нелегко начистоту. Перед тем, кого ты подвела — тем более.

— Мой парень сказал, у него здесь друзья, — я тоскливо прикусила губу. В глазах стояли слезы. — И они подкинут ему работу.

— Давно его знаешь?

— Почти год, — я шмыгнула носом, говорить стало трудно. — Познакомились у общих знакомых в Москве… Я поехала поступать, случайно пересеклись. У него почти всегда деньги были… Хотя он не работал.

— Наркота? — прямо спросил он.

— Нет… — я судорожно вздохнула. — Мошенничество.

Возвращаться в прошлое оказалось неприятно. Хотелось отрезать от себя всю прежнюю жизнь и выбросить, как ненужный шлейф.

— Что он говорил обо мне?

— Немного, — стало неловко, что я так необдуманно впуталась в авантюру. Где были мои мозги. — Что у тебя рекламное агентство, и впереди крупная сделка. Он не сказал как, но утверждал, сможет получить долю, если поможет твоему партнеру эти деньги забрать.

— А твоя роль?

Я долго молчала. Серые глаза Эмиля с небольшими зрачками на свету выглядели жесткими до самой глубины.

— Дина?

— Я должна была провести с тобой четыре дня, — прошептала я. — Мне предложили поехать в клуб и если ты мне понравишься, познакомиться.

Я уставилась в чашку, испуганная тишиной и его тяжелым дыханием.

— И как я тебе? — пустым тоном спросил Эмиль.

— Прости, — еще тише прошептала я.

По кухне плыл запах печеного мяса.

— Накрой на стол, — велел Эмиль.

Я с облегчением бросилась за тарелками. Хотелось отблагодарить его идеально приготовленным и поданным ужином.

— Садись, поешь со мной, — добавил он, заметив, что я нерешительно стою у плиты.

Я устроилась рядом. Мясо получилось сочным, даже излишне — середина не пропеклась. Эмиль ел с аппетитом — угодила. Только я это есть не смогу.

— Каким был дальнейший план? О чем вы доваривались? — заметив мой удивленный взгляд, Эмиль добавил. — Что вы собирались делать, когда деньги будут у него?

Я пожала плечами, чувствуя себя глупо. А ведь правда… Лазарь говорил только, что я должна делать, но ничего о том, что потом. Я видела, как проступает в глазах Эмиля понимание.

Он вновь усмехнулся, покачал головой — с искренним сожалением.

— Моя жена полная дура, — Эмиль вернулся к еде.

Я прятала глаза, чуть не плача. Вилка задрожала, звеня об тарелку.

— Успокойся, — бросил он.

Я все равно плакала — по той девичьей наивности, с которой ввязалась в авантюру. Лазарь по одной причине мог умолчать, что будет, когда заберет деньги. У него были планы только на себя.

Меня он планировал бросить.

— После ужина отдашь мне свой телефон, — негромко сказал он.

Там были смс от Лазаря, которые ему не следовало видеть. Но уже ничего не исправить. Меня тошнило от себя, щеки горели от воспоминаний. Еще не скоро я смогу вспоминать обо всем спокойно. Никогда не смогу. И наши ночи с Эмилем тоже.

— Можно мне спросить, — тихо произнесла я. Очень хотелось узнать о Лазаре и остальных.

Я уже поняла, что партнер Эмиля погиб — мой муж пристрелил его. Но кем был второй убитый?

И где Лазарь, мать его?

— Иди к себе, — отрезал он.

— Эмиль… — я набралась храбрости, но он не дал закончить.

— Иди к себе, я сказал!

Не нарывайся. У тебя злой муж.

Сначала я отыскала свой старый телефон. Экран разбит, батарейка разрядилась… Боже, а ведь мои вещи остались в гостинице… Там и зарядное устройство. Где все это? Первым порывом было отнести телефон мужу и рассказать, что он не работает, а зарядить нечем.

Но когда вернулась на кухню, тихо положила телефон перед ним и ушла. Рядом с Эмилем на меня давила его энергетика и наше прошлое. Трудно его даже видеть. Не знаю, как смогу его выносить… Как мы ляжем в постель, если придется?