— Ваша светлость, так и сделаем!

— И еще, — сказал я жестко и обвел всех, надеюсь, тяжелым взглядом: — Короля в плен не брать!

Наступила тишина, я уже пожалел, что брякнул такое, здесь же рыцари, благородная кость, свои не бьют братьев по классу, но теперь уже отступать нельзя, я выпятил нижнюю челюсть и посмотрел на всех с вызовом.

Барон Саммерсет пробормотал в неловкости:

— Но, ваша светлость… а если протянет меч рукоятью вперед?

Я сказал зло:

— Постарайтесь успеть раньше! Нам не нужен выкуп, у нас в руках вся страна! А если Гиллеберд останется жив, вы представляете, какая волокита начнется?.. Как вы вот защищаете рыцарей, так короли королей! И Фальстронг, и Барбаросса, и Найтингейл были бы рады, если бы Гиллеберд как-то погиб в боях, но если останется жив, к нему вынужденно будут обращаться, согласно его легитимности и короне на голове, а это значит — еще наплачемся! Да и вам не светит так уж легко поживиться плодородными землями Турнедо. Гиллеберд на все будет накладывать протесты, и хотя мы победители, но тоже вынуждены будем действовать в рамках закона, потому что в мирное время закон правит всеми!

Сэр Клемент Фицджеральд, самый сметливый ввиду постоянной бедности и выросший из простого народа, сказал с нерешительностью человека, привыкшего оглядываться на мнение более знатных:

— Потому надо успеть в короткий период беззаконья.

На него посмотрели хмуро, а кто-то вообще презрительно не обращает внимания, я произнес с напускной горечью, как бы поддерживая их, а не сэра Фицджеральда:

— Потому и длятся войны, ибо многие узлы удается разрубать только во время беззаконья…

— Когда узлы не развязывают, — переспросил мудрый барон Саммерсет, — а рубят?

— Вот именно, — сказал я, — потому давайте в периоды благодатного беззаконья рубить… в смысле, решать вопросы быстро и решительно, чтобы беззаконие заканчивалось быстро… и сменялось до-о-олгим благодатным миром, в котором все вопросы решены, все поют и пляшут.

Сэр Вайтхолд помрачнел лицом, пластины на могучей груди зашевелились, проскрипели мерзко, он вздохнул тяжело.

— Тяжкая у вас ноша, ваша светлость.

Я кивнул.

— Вы правы. Сэр Фицджеральд, вы перекроете дорогу, что идет через земли местного лорда Земекрина, а вы, сэр Вайтхолд, устроите засаду в ущелье Яростных Камней. Еще Гиллеберд может пойти и дальней дорогой на Крингу… туда отправится сэр Каспар Волсингейн с его быстрыми и беспощадными горцами. Еще раз напоминаю, думайте об интересах всего королевства, о своих интересах и своих союзниках, а о себе — в последнюю очередь, как велел Христос!

Они перекрестились, пробормотали «аминь», только виконт Каспар взглянул с некоторым подозрением, вдруг да тоже читал Библию, хотя зачем рыцарям Святое Писание, мы по праву рождения знаем, что есть хорошо и что есть дурно.

Тэд, он же Эдвард с того момента, как я назначил его старшим по охране моих покоев, буквально сам обходится без сна, обходит караулы и переставляет их по-новому, опять привел священников и заставил все окропить святой водой, прочесть молитвы, затем привел магов и с их помощью поискал остатки спрятанного в стенах враждебного колдовства, а после них еще раз притащил священников и все перепроверил на всякий случай.

— Молодец, — сказал я наконец, — ты правильно ухватил суть. Гиллеберд… его не возьмешь голыми руками.

Он сказал живо:

— Ваша светлость, я не зря это?.. А то мне говорят, что я как пуганая ворона…

— Видишь ли, — начал я объяснять, на ходу подбирая слова, — простолюдины к магии прибегают всегда, если только выпадает шанс, но рыцари, как и все сословие благородных людей, магию презирают, как орудие нечестное и потому нечестивое. Они стараются истребить как магию, так и носителей… Однако короли, следующая ступень наверх, при всем рыцарстве все же пользуются и магией, потому что сидеть на троне… гм… такое сложное дело…

Он кивнул, сказал с готовностью:

— А боги так ваще!.. Они и силой, и магией трясут землю…

— Вот-вот, — сказал я с облегчением, — все понимаешь. Гиллеберд достаточно силен в магии. Во всяком случае, я лично видел. Потому наши войска встречают его там, а ты — здесь.

Он вздрогнул, огляделся, прошептал, сильно округляя глаза:

— Ой, он что, может напрямую сюда?

Я кивнул.

— Не исключено.

— Господи, сохрани и убереги!

— Чем больше у кого-то возможностей, — напомнил я, — тем больше может нагрести себе всего, всякого и очень разного. В том числе и амулетов всяческих. У короля, как понимаешь, простор… А если магии не чуждается, что помешает стать сильнейшим? За исключением самих магов, конечно.

Он начал пугливо оглядываться по сторонам, с недоверием всматриваясь расширенными глазами в каждую тень.

— Я кроме караулов, — пообещал он, — добавлю священников. Мне уже пятерых отыскали в селах!..

— Так уже освятил…

— Пусть сторожат вместе с солдатами, — сообщил он.

Я спросил в нерешительности:

— Не будет ли урона их сану…

— Сменять буду каждые три часа, — пообещал он. — И велю слугам приносить им в конце дежурства вина!

— Это сработает, — согласился я. — Жалоб, думаю, не будет.

Он сказал, приободренный:

— Всех ратников, у кого есть амулеты по защите, поставлю сторожить проходы в ваше крыло.

— Действуй, — одобрил я, и хотя не очень-то верю в стопроцентную защиту, но он взыграл, глаза гордо заблестели, унесся выполнять приказ, а я настороженно, уже настороженно, хотя до прибытия Гиллеберда еще суток трое-четверо, отправился в кабинет.

Из Савуази участников перехвата мы выводили небольшими группами, чтобы не насторожить и не обрадовать горожан, собрались в отряды за ближайшим лесом в обстановке строжайшей тайны.

Роли всем распределены, я еще раз проверил, как поняли, сказал всем, что благословляю на ратные подвиги, а когда они пошли тяжелой рысью, долго смотрел вслед и прикидывал, ждать ли здесь или все-таки попытаться тоже внести лепту…

Барон Саммерсет остался военным комендантом города с наказом жестоко подавлять малейшие признаки недовольства. Жители столицы привыкли к грубой силе, они уважают только сильную власть, так пусть не разочаруются.

Сэр Геллермин отвечает за охрану периметра города и за своевременный подвоз в город продуктов, так что могу отлучиться и я.

С собой из знатных я взял только виконта Рульфа и десять рыцарей из самых бедных и мелкопоместных, все остальные — лучники и арбалетчики, всего числом в сто человек.

— Есть шанс, — объяснил я, — что Гиллеберд выберет совсем уж невероятную дорогу. Во-первых, там большой крюк, во-вторых, на ней легко сделать засаду, потому ее обычно избегают.