– Значит, охота на эту дичь не запрещается? Ну конечно. А что вы думаете о послании месье де Равиньи?

– Мне оно кажется крайне сомнительным, – ответил Найджел. – Что он имел имел в виду, говоря, например, «опасный шаг» или «пучина бедствий»? Это очень похоже на угрозу. Мол, если вы станете Избранным сосудом, ваша жизнь будет в опасности.

– Он говорил не о ее жизни, мистер Басгейт, – возразил Фокс, оторвавшись от одного из писем.

– Верно, – согласился Аллейн. – Видимо, он достаточно старомоден, чтобы думать, будто у женщины есть нечто ценнее жизни.

– Хорошо, – кивнул Найджел, – но что побудило его написать эту записку?

– Отличный вопрос, Басгейт. Понятия не имею. Быть может, ревность или… страх. Он был очень взволнован, когда ее писал.

– Почему вы так решили?

– Я сужу по тому, как он строит фразы. Да и английский у него здесь хромает сильней обычного. Есть несколько ошибок.

– Кстати, постскриптум выглядит очень подозрительным.

– В самом деле. Каково ваше мнение, Фокс?

– Мне кажется, сэр, этот джентльмен намекает на кое-какие вещи, о которых не хочет говорить прямо. Возможно, он знал о неприглядных фактах из жизни преподобного, а может быть, боялся, что мисс Куэйн узнает то, чего ей не следовало знать. Судя по этому постскриптуму, он был испуган.

– Старый вы пройдоха! Ладно, здесь мы закончили. Пусть в доме останутся ваши коллеги, Фокс, и основательно все прочешут. Сейчас они наверху. А меня ждет свидание с мистером Раттисбоном.

– Он был консультантом в деле О’Каллагэна, верно? – спросил Найджел.

– Да. Кстати, вот каким должен быть настоящий адвокат. Приятным, легким собеседником, неотразимым болтуном… Он похож на хорошего актера, который всегда немного переигрывает. Мне пора идти. Встретимся в апартаментах Гарнетта, как сказал бы мистер Огден.

– Хорошо, сэр.

– А кто еще там будет? – поинтересовался Найджел.

– Ну, уж вы-то точно будете. Хотя я надеюсь увидеть всю компанию адептов. Ровно в два часа.

– Я приду, – пообещал Найджел. – Au revoir.

Журналист вернулся в свою редакцию, а Аллейн отправился через Стрэнд на маленькую улочку, где находился офис мистера Раттисбона.

Это была одна из тех адвокатских контор, которые легко могли бы послужить иллюстрацией к романам Чарльза Диккенса. В тесном подъезде крепко пахло затхлостью и пылью. Темная лестница вела на площадку с мутным окном, где едва хватало дневного света, чтобы разглядеть табличку на двери мистера Раттисбона. Самого адвоката Аллейн нашел в небольшом помещении, сильно пахнущем ветхой мебелью, кожаными диванами и крепким хересом. Пыли здесь не было, но она почти физически ощущалась в воздухе. Мистер Раттисбон, хоть одетый вполне современно, тем не менее выглядел так, словно носил строгую викторианскую одежду. Это был бодрый сухопарый старик с костлявыми руками и острым взглядом. Он говорил стремительно и без запинки. Как и его отец и дед, мистер Раттисбон занимался недвижимостью «верхнего среднего класса». У него была репутация чрезвычайно умного и проницательного адвоката.

– Надеюсь, я не опоздал, сэр, – сказал Аллейн.

– Нет, нет, инспектор, что вы, совсем нет. Вы весьма пунктуальны, весьма. Прошу вас, садитесь. Да. Очень рад. Кажется, мы не встречались с тех пор, как закончилось… скажем так – то не совсем приятное дельце?

– Не встречались. Простите, что беспокою. Наверное, вы догадываетесь, что привело меня сюда.

– Что привело вас сюда? Да, конечно. Несчастный случай с мисс Карой Валери Куэйн. Да, да. Я узнал об этом сегодня утром. Очень печальная история, очень.

– А от кого вы узнали, сэр?

– От ее служанки, или скорее компаньонки. Мисс… э-э… мисс Эдит Лора Хебборн сочла нужным поставить меня в известность и любезно позвонила мне домой по телефону. Прекрасный пример домашней прислуги старого образца. В лучшем смысле слова. Насколько я понял, нет никаких сомнений, что произошло убийство. Это так?

– Боюсь, что так. Дело очень странное.

– Очень странное? – поморщившись, повторил мистер Раттисбон. – Хорошо, инспектор, и чем я могу помочь?

– Мне нужна подробная информация о финансовом положении мисс Куэйн и ее завещании. Слушания по делу начнутся завтра. Думаю, мы сможем сэкономить время, если я вкратце изложу вам суть дела.

Аллейн в нескольких словах передал мистеру Раттисбону общий смысл того, о чем ему сообщили няня и члены секты. Адвокат внимательно слушал.

– Превосходно, – заметил он, когда Аллейн закончил. – Все коротко и по делу. Ничего лишнего.

– Вы всегда занимались делами мисс Куэйн, сэр?

– О, да. Да. Ее отец, полковник Куэйн, – старый клиент нашей семьи. Прекрасный человек.

– Давно вы видели мисс Куэйн?

– Пять недель назад.

– Высказывала ли она тогда намерение изменить свое завещание?

– А, так вы слышали об этом?

– От месье де Равиньи. Надеюсь, вы расскажете мне все, что имеет отношение к делу.

– Честно говоря, инспектор, я терпеть не могу обсуждать дела своих клиентов. Конечно, я понимаю, что речь идет об экстраординарном случае и все такое. После вашего звонка я много думал о том, стоит ли мне говорить… э… с полной откровенностью, и решил выложить все начистоту.

Мистер Раттисбон неожиданно сбросил с переносицы пенсне и нервно указал им на Аллейна.

– Итак, слушайте, – начал он. – Пять недель назад меня навестила мисс Кара Валери Куэйн. Но еще прежде она предупредила о том, что хочет внести существенные изменения в свое завещание, а затем – что собирается переписать его заново. Поэтому я заранее подготовил все необходимые документы. Мисс Куэйн приехала. – Адвокат с силой потер нос. – И поразила меня до глубины души.

Аллейн молчал. Несколько секунд мистер Раттисбон пристально смотрел на Аллейна, потом наклонился ближе к инспектору и продолжал:

– Да, я был поражен. Прежнее завещание очень взвешенно и разумно распределяло ее значительное состояние. Она оставляла крупные суммы нескольким солидным благотворительным фондам. Назначала ежегодное содержание для слуг. Делала распоряжения относительно отдельных лиц. Наследником всего остального имущества объявлялся ее троюродный брат – мальчик из Новой Зеландии, которого она никогда не видела, но который носил имя ее отца. И так далее, и тому подобное. Завещание просто образцовое. И вдруг она объявляет, что хочет все это изменить, а взамен составить новый документ. С нижеследующими пунктами. Ежегодная рента мисс Эдит Лоры Хебборн увеличивается с двухсот до трехсот фунтов в год. Дом, его обстановка, драгоценности, картины и тому подобное оставляется месье Раулю Оноре Кристофу де Равиньи. Значительная часть наследства переходит во владение отца Джаспера Гарнетта. А все остальное – все, до последнего пенни, – становится собственностью Храма Священного пламени, 89, Ноклэтчерс-роу, Итон-плейс, с отцом Гарнеттом в качестве единственного попечителя.