Существует важный показатель успешности разведывательной группы, выполняющей специальные задания в тылу противника, — её живучесть. Десятки боевых, разведывательных и других операций, проведённых мной в Афганистане в качестве командира разведывательной группы, разведывательной роты, позволили прийти к следующему выводу. Если деятельность командира по подготовке к боевому заданию, его выполнению и возвращению разведчиков на базу принять за сто процентов приложенных усилий, то тридцать процентов усилий отводилось мной на подготовку и выполнение самого задания, а семьдесят — на то, чтобы вывести группу из-под удара и благополучно вернуться на базу.

После принятия решения об участии ограниченного контингента советских войск в боевых действиях против афганской оппозиции до середины февраля 1980 года продолжался относительно спокойный период: благоустраивались военные городки, гарнизоны. Затишье позволило обустроиться, оглядеться, адаптироваться к новой обстановке.

Велась боевая подготовка подразделений в горах, солдаты несли службу в нарядах, боевом охранении. Вырастали палаточные городки с элементами жизнеобеспечения, оборудовались позиции опорных пунктов взводов, рот для охраны военных городков. На них выдвигалась артиллерия, системы залпового огня, танковые подразделения. Активно работала разведывательная и военно-транспортная авиация, 34-й смешанный авиационный корпус занял основные и запасные аэродромы, вертолётные площадки, командование ВВС армии планировало маршруты полётов.

Налаживалось взаимодействие родов войск, соединений, частей армии, отрабатывалась система огня. Устанавливалась радио- и проводная связь, решались вопросы материально-технического обеспечения войск, в том числе с учётом зимних условий и действий в горной местности. Шли поставки конструкций для строительства домиков, печек для обогрева личного состава, завозились строительные материалы, обмундирование. Зима в Кабуле в 1980 году была холодной и очень снежной.

Первые боевые выходы разведывательных групп 80-й отдельной разведывательной роты 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии с задачей разведки расположения душманов выявили их активность в кишлачных массивах, прилегавших к Кабулу. На путях движения советских войск противник начал минную войну. Душманские отряды совершали налёты на колонны ограниченного контингента с материально-техническими запасами и устанавливали минно-взрывные заграждения.

Специальные группы душманов минировали горные перевалы, входы в долины, пещеры, кяризы[1], повороты дорог, подъёмы и спуски на них, пешеходные и вьючные тропы, подходы к водным источникам, склады оружия и материальных средств, тоннели, участки дорог, проходящие по карнизам. При этом устанавливали заряды так, чтобы взрывы не только наносили урон технике и личному составу, но и задерживали движение колонн. На участках минирования «духи» устраивали засады, которые лишали боевые машины с охранением возможности маневрировать, поражали из стрелкового оружия бойцов сопровождения.

На афганских дорогах подрывались экипажи танков, БТР, гибли солдаты и офицеры 40-й армии. Выбирая места минирования, душманы учитывали возможности инженерно-сапёрных подразделений советских войск по обнаружению взрывных устройств и фугасов. Они разведывали маршруты колонн советской техники, что позволяло проводить подготовительные работы по минированию путей сообщения. Накануне готовили шурфы для взрывных устройств с учётом способа взрывания: если планировался проводной взрыв фугаса, прокладывали и маскировали линии управления взрывом. Боеприпасы устанавливали непосредственно перед приближением колонны боевой и другой техники, иногда прямо на грунт дорожного полотна, присыпав песком, буквально за минуту до появления первой машины. Поставка мин в Афганистан была хорошо налажена. В лагерях подготовки душманов на территории Пакистана и Ирана иностранные инструкторы обучали «борцов за веру» премудростям ведения минной войны, которая унесла сотни жизней советских солдат и офицеров.

Мятежники, душманы обменивались информацией в тёмное время суток методом подачи световых сигналов лампами, фонариками либо кострами. «Иллюминация», которую устраивали в горах и кишлаках, означала передачу разведывательных данных о советских войсках, в первую очередь о гвардейской воздушно-десантной дивизии, стоявшей палаточным лагерем у кабульского аэродрома.

Моя разведывательная группа каждую ночь выходила к кишлаку Танихейль, что примыкал дувалами к обратному скату тёмной вершины, получившей название Чёрная гора. Морозными вечерами я уводил разведчиков в тыл противника и там, наблюдая за жилым массивом, изучал подходы для захвата сигнальщиков, курьеров — связующих звеньев душманского подполья с мятежниками в горах. Уходил с группой на лыжах через боевое охранение в составе парашютно-десантного взвода, бойцы которого вгрызлись в каменное плато у открытой долины. Под утро мы возвращались назад.

Мои размышления исходили из предположительных умозаключений командира душманов, узнавшего об отметившейся в его тылу разведке «шурави». С этой позиции я просчитывал ответные действия «духовского» командира, задумавшего перехватить разведгруппу русских. «Мятежники» — это большей частью подразделения регулярной афганской армии, перешедшие в лагерь оппозиции. Их командиры, выпускники военных училищ европейских стран, и в том числе Советского Союза, мыслили грамотно. Варианты выхода русских разведчиков в их тылы просчитывались легко, и они понимали, что «шурави», изучив господствующий над местностью хребет, засекли передачу световой информации из кишлаков к горному массиву и обратно.

С их точки зрения, русские заинтересуются активностью отрядов оппозиции в кишлаках и горах и примут меры для получения дополнительной информации, возможно, даже с привлечением авиации. Но в данной ситуации авиация малоэффективна: боевики скрыты в пещерах и с воздуха их не обнаружить. Несколько вылетов покажут бесперспективность воздушной разведки, и русским ничего не останется, как использовать войсковую разведку. Она обследовала горный хребет и, вне сомнения, на этом не остановится, а углубится дальше.

В кишлаки русские не полезут — опасно, тем более они не знают местных условий, а вот устроить засады в пределах интересующего их района, скорее всего, захотят. Остаётся просчитать возможные маршруты выхода русских разведгрупп к кишлакам и организовать их перехват с нескольких направлений сразу. Есть и «зацепка». Русская разведка «привязывает» действия к боевому охранению, вооружённому боевой техникой, пулемётами, с оборудованными опорными пунктами. Значит, надо взять охранение «шурави» под визуальный контроль. Местное население с этим справится. Само охранение русских разведку не высылает — наблюдает за местностью, обороняя собственные позиции. Следовательно, русские ведут разведку силами групп специальных операций. В тёмное время суток они скрытно прибывают на заставу и уходят к кишлакам. Открытые участки местности преодолевают в ночное время или в непогоду, минимизируя риск оказаться замеченными… Из рассуждений воображаемого командира мятежников можно было выделить ещё с десяток факторов, не вызывающих оптимизма. Анализ ситуации с позиции противника был явно не в нашу пользу.