– Да, ее периодически видели на участке, и в квартире по вечерам часто горел свет. Упреждая ваш следующий вопрос, скажу, что к ним никто не приходил, за исключением Аурелии Бридж, супруги полковника Бриджа. Тут все оказалось тривиально просто – Миранда и Аурелия сироты и воспитывались в одном детском доме, жили в одной комнате и дружили. Поговаривали, что они были больше, чем сестры. Потом, в сентябре 2273 года произошел несчастный случай и Миранда погибла. Аурелия очень тяжело перенесла потерю и даже с месяц лечилась в психиатрическом отделении АМЦ. Вскоре они с мужем улетели на Фомальгаут, где живут до сих пор.

– Теперь, что касается Каспара Радда. Судя по имеющимся у нас документам, он погиб в июне 2274 года в катастрофе субпространственного спейсфлаера в системе шестьдесят первой Лебедя. Его фамилия значится в списке пассажиров.

– Шестьдесят первая Лебедя? Это там, где работала на космодроме Лоик? – удивленно вскинул брови Дон Кимура. – Что за странное совпадение?

– А у нас кругом одни странные совпадения, – пробормотал Дуг. – Вопрос в другом – с чего это Каспара туда понесло?

– Неизвестно. Удалось лишь выяснить, что он путешествовал один, без сопровождения.

– Постойте, господин Феоктистов! Как это он мог путешествовать один? Он же прикован к коляске! – чуть выпрямился на стуле Пирс.

– На субпространственных галактических лайнерах и местных спейсфлаерах, как правило, есть место, специально оборудованное для обездвиженного инвалида. Приспособления, установленные в таких местах, позволяют инвалиду обслуживать самого себя. К тому же к вашим услугам всегда есть дроиды.

– Удивительно, никогда об этом не думал, – признался Дон Кимура. – Просто не доводилось…

– И слава богу! – резюмировал Пирс. – Господин Феоктистов, а были ли опрошены люди, которые могли видеть Радда до посадки на злополучный рейс.

– Да, конечно. Но, к сожалению, никто из работников космопорта на шестьдесят первой Лебедя не может вспомнить инвалида, летевшего этим рейсом. Людей можно понять – прошло больше года.

– Не так часто с планеты на планету летают инвалиды в колясках, к тому же у работников космопортов должна быть профессиональная память на такие вещи. Ладно, черт с ними, а видеокамеры на что?

– К сожалению, через год записи стираются автоматически в соответствии с положением об обеспечении безопасности космопортов.

– Черт возьми, надо пересмотреть это дурацкое положение! Кто его готовил, почему не указали больший срок? – нахмурился директор.

– Господин директор, это положение готовилось лет пятнадцать назад, и вот первый раз потребовалось посмотреть видеозапись более чем годичной давности. Пересмотреть положение, конечно, надо, но… сами понимаете, кто ж мог тогда подумать… – возразил Пирс.

– Думать надо всегда, – отрезал Дон Кимура и нажал кнопку интерфона. – Белла, завтра в десять ноль-ноль совещание по безопасности космопортов. Потом скажу, кого пригласить, напомните мне. Пока все. Продолжайте, господин Феоктистов.

– Собственно, у меня все, господин директор, – сказал архивист и закрыл электронную нанопапку.

– Немного, однако.

– Чем богаты, господин директор, – пожал плечами архивист.

– Мда-а. Теперь я вам скажу. У нас, естественно, сохранились образцы ДНК Ларри Гиллиама. Вчера я дал команду под видом диспансеризации или каким-либо другим благовидным предлогом взять мазки у сотрудников Тетраэдра. Сравнить их с оригиналом Ларри не составит труда и не займет много времени – образцы имеются в АМЦ у профессора Блэйка.

– Дон, ты считаешь, что Ларри, вернее, Каспар… – Пирс невольно перешел на «ты» с директором, чего не позволял себе в присутствии третьих лиц, а только наедине, – что он работает на Тетраэдре?

– Дуглас, ничего я не считаю. Я просто дал команду. Надо проверить. Всякое бывает.

– И что сие значит? – выпрямился Волков, копошившийся в электропроводке.

– Это значит, что кто-то не хочет, чтобы мы вернулись на Тетраэдр, – произнес Блумберг.

– Это только в том случае, если связь не работает, – поправил Ричард.

– А она и не работает, – кивнул на открытый кожух Волков. – Похоже на обрыв кабеля на уровне антенны. Сейчас посмотрим.

Капитан начал нажимать кнопки и переключатели. На основном экране вместо картинки пустой причальной площадки появились какие-то электрические схемы. Рядом с изображением антенны мигал красный восклицательный знак.

– Так надо чинить! – воскликнул Сноу.

– Как бы не так! – почесал затылок русский. – Этот отрезок кабеля проходит снаружи, а скафандров, как известно, у нас нет.

Астронавты помолчали.

– И что теперь? Настраиваемся на торжественный лад и поем псалмы?

– Нет, Айво, до этого пока не дошло. Ведь в любом случае сюда кто-нибудь прилетит за рудой. Кстати, капитан, я уточняю свой вопрос: как часто сюда прилетают грузовики?

– Честное слово, господин Сноу, не знаю!

– А как узнать?

– Давайте посмотрим в компьютере даты предыдущих рейсов, ведь все посадки на астероид должны фиксироваться! – предложил Волков и, повернувшись к пульту, застучал по тактильной клавиатуре. – Вот: февраль – две посадки, март – две, апрель – одна, июнь… А где май? Ах, в мае вообще сюда никто не прилетал! Июнь – одна, июль – одна… Это наша…

– Значит, в худшем случае месяц или чуть больше. Ничего себе перспективка! Кто знает – съестное и вода-то хоть тут есть? – набычился Айво. – А то совсем тоскливо становится.

– Конечно, господин Блумберг, запас продуктов здесь имеется… – начал Волков, закрывая кожух консоли.

– А меня вот что интересует, господа детективы, – Сноу отошел к стене, сел в кресло и закинул ногу на ногу. – А как на астероид попал угонщик нашего флаера? Он сюда опять телепортировал или все-таки прилетел на чем-то.

Блумберг и Волков замерли. Наконец, капитан произнес:

– Даже если он прилетел на флаере, не факт, что тот стоит где-нибудь неподалеку, скорее всего, его кто-нибудь подбросил до астероида, а сам улетел.

– К тому же, даже если его флаер стоит снаружи, нам до него без скафандров все равно не добраться.

– Так, я тем не менее пойду посмотрю на складе, может, все-таки успели завезти сюда чертовы скафандры!

Волков взял фомку, которой они недавно открывали дверь, и исчез в коридоре. Его шаги долго слышались в тишине станции. Блумберг передернул плечами и тоже направился к двери:

– Поищу-ка я камбуз, ведь должен же тут быть пищеблок! Куда ж без пищеблока?

Вскоре и его бормотанье насчет пропущенного обеда затихло и растворилось в пустынном коридоре. В диспетчерской одному было тоскливо. Недостроенная станция давила на психику, заставляла все время ожидать какого-нибудь подвоха. Такое состояние не являлось чем-то необычным, экстраординарным: подобные настроения обуревали практически всех астронавтов на далеких космических станциях, особенно если находиться там в ограниченном составе, а тем более в одиночку. И это не зависело в полной мере от подготовленности или психической устойчивости астронавта.