– Это еще почему?.. – не понял Сноу и осекся, осознав, наконец, то, что ускользнуло от его внимания при возвращении в диспетчерскую, и что сразу увидел Айво.

На большом обзорном экране, где все ярче разгорался короткий астероидный день, четко виднелись горы, постройки терминала и размеченная на квадраты посадочная площадка. Пустая. Флаера Волкова на ней не было!

Человек в скафандре зашел в ходовую рубку флаера и опустился в кресло. Секунду-другую неподвижно сидел, потом пробежался пальцами по панели управления, и сразу же многие индикаторы отозвались на эти прикосновения изменением цвета. На вспыхнувших мониторах появились графики состояния отдельных систем: корабль был готов к взлету. Тогда незнакомец пристегнул ремни безопасности, взялся за джойстик управления и, дождавшись, когда отсоединится раструб гибкого переходного тамбура, мягко поднял флаер, развернулся и полетел прочь от астероида. Спустя несколько секунд яркая точка корабля слилась с мириадами звезд, переливающихся на угольном небосводе.

* * *

Дуглас Пирс сидел в приемной Дон Кимуры в ожидании вызова. Знаменитая на весь КОНОКОМ папка лежала на коленях, а внушительный пучок ручек и карандашей как всегда торчал из кармана коричневого пиджака. Секретарша Белла, по своему обычаю, больше была занята маникюром, и не пыталась никак скрасить скуку начальника аналитического отдела. Наконец у Пирса затекла спина, и он, положив бумаги на краешек журнального столика, встал. Столешница, приняв на себя груз внушительной папки, слегка качнулась – ножек у гравикомпенсационного стола не имелось. Пирс распрямил спину и подошел к огромному панорамному окну.

С восьмисотметровой высоты, на которую вздымалось здание «Сатурн», являвшееся офисом КОНОКОМа, раскинулась великолепная панорама Брюсселя – города, где сосредоточено большинство центральных представительств основных международных организаций. Безоблачное голубое небо, расчерченное тут и там потоками флаеров и флайтов, подернулось легкой дымкой, которая не предвещала ничего, кроме знойной жары. Это лето выдалось необыкновенно жарким и душным. Жители гигантского мегаполиса старались в это время поменьше бывать на улицах, невзирая на то, что многие артерии города были закрыты прозрачными стеклянными крышами и оборудованы мощными кондиционерами с кислородными обогатителями. Как встарь, люди искали прохладу на берегах рек и морей и бежали из крупных городов. К тому же период отпусков был в самом разгаре и жизнь в Брюсселе, можно сказать, замерла.

На столе Беллы заиграла мелодия вызова, и секретарша щелкнула ногтем по мультитактильному экрану. Из миниатюрного динамика пробурчало:

– Пирс подошел?

– Да, господин директор, он здесь!

– Зови и пригласи-ка сюда начальника архива. И пусть захватит с собой досье на Гиллиама, он знает.

Начальник аналитического отдела взял со стола папку и прошел шаркающей походкой в кабинет директора. Дон Кимура сидел за рабочим столом и просматривал на трехмерном экране ежедневную сводку КОНОКОМа. Увидев Пирса, он жестом пригласил того присесть за стол для совещаний. Дав пару указаний Белле, он встал, перешел за большой круглый стол и сел напротив вошедшего.

– С чем пожаловал, Дуг?

– Сенсей, ты сам меня вызвал.

– Хорошо, пить что будешь?

– Холодную минеральную, с кислородом.

– Белла, минералки нам с кислородом и биттер лемон!

Дон Кимура поводил руками по гладкой столешнице, будто смахивая невидимые пылинки, и посмотрел на Пирса:

– Пока ждем Феоктистова, нарисуй-ка мне ситуацию на Архипелаге. Что там происходит?

Дуглас раскрыл папку и зашуршал бумагами. Дон Кимура терпеливо ждал, зная, что торопить Пирса бесполезно. Тем не менее, по прошествии трех минут, не удержался и спросил:

– Дуг, ну зачем тебе все эти бумаги, ты и без них все прекрасно помнишь!

– Для порядка, – буркнул начальник отдела, выуживая из папки очередной листок. – Во всем, Дон, нужен порядок. Так, кажется, все.

– Слава богу! – вздохнул директор и приготовился слушать.

– Картина у нас… Вернее, у группы Сноу, вырисовывается довольно мутная и противоречивая. С одной стороны, группа располагает вескими аргументами в пользу того, чтобы считать Бонне э-э-э… тайно занимающимся на астроверфи то ли научными изысканиями и экспериментами, то ли еще чем-то. В любом случае главному инженеру, похоже, есть, что скрывать. С другой стороны, вся аргументация агента Сноу подкрепляется лишь косвенными уликами, сопоставлениями и предположениями.

– А что у них в активе?

– Значит, так. Первое: кроссовки на ногах субъекта, которого они застали на Одиноком утесе.

– Сильный аргумент, – не удержался Дон Кимура и хмыкнул.

– Второе, – пропустив сарказм директора мимо ушей, продолжил Пирс. – Странная смерть Гиллиама, а также его посещения и возможные встречи на Одиноком утесе. Третье: исчезновение незнакомца со станции и переброс Ричарда на неопознанный объект Зеро, предположительно при помощи нуль-транспортировки. Замечу между делом, что телепортация нам до сих пор недоступна, невзирая на работу в течение многих десятков лет огромного специализированного НИИ. Четвертое: непонятные фортели со здоровьем Гиллиама-младшего. Ну и, до кучи – смерть жены Гиллиама от неординарного несчастного случая. Сейчас Сноу ненадолго вернулся в Бриз, планирует там провести кое-какие встречи.

– То есть сплошные вопросы и никаких ответов? – пробормотал Дон Кимура.

– Дон, ты прекрасно понимаешь, что расследование только началось…

– Только началось! – повысил голос директор. – Вот именно, что расследование только началось, а мне уже вовсю названивают всякие шишки из Высшего Совета и прозрачно намекают, что Бонне надо оставить в покое, что, мол, это такое светило, что возня вокруг астроверфи может подпортить отношения Земли с колонией на Арктуре и вообще с Дальним внеземельем!

– Подожди, Дон, а на основании чего ты… мы должны выполнять такие, с позволения сказать, пожелания? В конце концов, КОНОКОМ и ее директор, то есть ты, подотчетны не каким-то чиновникам из Администрации Совета и даже не самому председателю Дональду Флетчеру, а Совету как коллегиальному органу! Ты же наизусть знаешь устав КОНОКОМа.

– Легко рассуждать, когда не испытываешь на себе подобного давления!.. – покачал головой директор.

В кабинет вошла Белла с подносом и расставила на столе бутылки и стаканы.

– Белла, где Феоктистов? – нетерпеливо спросил Дон Кимура.

– Сказал, что будет через десять минут, господин директор. Пять минут уже прошло…

– Семь, – хмуро поправил японец.

– Семь? Может быть, я так точно не…

– Все, Белла, можете идти, спасибо, – поторопил ее директор и, когда за секретаршей закрылась дверь, продолжил: – Я вот тут подумал, а не проверить ли нам мадемуазель Барбару Лоик?