– Здесь нет никакой подстанции. Принцип другой, – спокойно пояснил Волков.

В диспетчерской тускло замерцали дрожащим желтым светом несколько крошечных аварийных лампочек. Волков подергал ручку, но дверь в коридор оказалась заперта.

– Дверь заблокировалась…

– Что значит «заблокировалась»? – удивился Айво. – Блокировка происходит только в случае аварии с разгерметизацией, если я правильно помню инструкцию. А у нас вроде пока ничего такого нет…

– Все верно, господин Блумберг, дверь просто заело, – ответил Волков и налег на дверь посильнее.

– Подожди, капитан, сейчас мы что-нибудь найдем.

Сноу отошел и начал копошиться в бесхозной куче приборов в углу комнаты, подсвечивая себе фонариком:

– Ага, вот это сойдет!

Держа в руке длинный инструмент, отдаленно напоминающий гвоздодер, Ричард подошел к двери, решительно просунул в щель заостренный конец и нажал. Внутри простенка что-то лопнуло, задребезжало, и дверь слегка подалась усилию Волкова. Со второй попытки металлическая плита со скрежетом отошла в сторону. Астронавты выглянули в коридор и осторожно вышли.

– Ричи, администрация Тетраэдра выставит тебе счет за порчу имущества!

Сноу никак не отреагировал на замечание Айво и повернулся к Волкову:

– Капитан, а ты знаешь, как найти этот сектор 24А?

– Да, у меня в коммуникаторе есть схема терминала. Так, сейчас посмотрим… Ого, тут, оказывается, еще целый подземный этаж есть! Идемте, это внизу, тут не очень далеко.

– Я надеюсь, – пробормотал себе под нос Сноу.

– Хорошо хоть воздух чуть прогрелся, а то бы совсем замерзли, – гнул свое Айво.

Вся процессия, топая магнитными подошвами, потянулась вдоль темного неприветливого коридора, едва освещенного редкими тусклыми лампами. Впереди шел Волков, периодически поглядывая на монитор МИППСа и сверяясь со схемой. Пройдя немного по основному широкому коридору, астронавты свернули в узкий второстепенный проход и тут же вы шли на лестничную площадку. Прогрохотав ботинками по железной решетчатой лестнице, они спустились на нижний этаж и снова пошли вдоль широкого коридора. Шаги по-прежнему гулко отдавались в пустынных помещениях космического хаба. Только теперь Сноу стало неуютно и тревожно, больше даже, чем на Одиноком утесе. Незавершенность здания станции создавала впечатление беззащитности и опасности.

– А как часто сюда прилетают, чтобы забрать металл? – спросил он.

– Не знаю, господин Сноу. Все, что могу сказать, так это то, что прилетают за грузом по мере необходимости, – ответил Волков, оторвав взгляд от коммуникатора.

– А все-таки, Волков, мне кажется, этот вопрос совсем даже не праздный, судя по развитию событий… – встрял швед.

– Типун тебе на язык, Айво! – всплеснул руками Ричард. – Ну, вот что ты каркаешь?

– Сектор 24! – прочитал на одной из дверей капитан.

Астронавты разом замолчали и остановились. Сноу выступил вперед и взялся за ручку. Дверь чуть сдвинулась вбок и замерла. Тогда Ричард снова пустил в ход свою фомку и сдвинул панель так, что можно было протиснуться в образовавшуюся щель. Они оказались в очередном туннеле – довольно узком и таком же темном. Коридор уходил вправо и влево от двери, в которую они только что пролезли. Волков сделал несколько шагов вправо и посветил на стену фонариком:

– Идемте, вот номер 24Е, нам в самый конец.

Группа двинулась вперед, стреляя узкими лучами фонарей. Прошли 24D, 24С, 24В…

– Вот и 24А! – остановился Волков.

– А почему дверь открыта? – выступил вперед Сноу.

Действительно, металлическая пластина двери с номером 24А и надписью ниже «кислородная» была сдвинута вбок. Сноу быстро заскочил внутрь и осмотрелся. Вот он, стеллаж с кислородными баллонами! Ричард распахнул дверцы и стал осматривать полупустые полки с редкими, лежащими горизонтально в специальных пазах баллонами. К нему присоединились Волков и Блумберг, но цифрового накопителя не было.

– Черт, здесь и спрятать-то некуда… – бормотал Волков, снимая с полки очередной баллон. – Даже флэшку…

– Тихо! – вдруг понизив голос и замерев, произнес Сноу.

В пустынной тишине терминала, где-то вдалеке, возник негромкий гул, и сразу вслед за этим, с громким щелчком мигнуло и погасло аварийное освещение. Зашумели вентиляторы, снова погнав воздух по коробам. Нестерпимо ярко для глаз, привыкших к полумраку, зажглось стандартное освещение.

– Ну, наконец-то автоматика сработала! Долго, однако, она раздумывала…

– Тихо! – снова громким шепотом остановил Блумберга Сноу. – Что это?

Из коридора явно донесся звук закрываемой двери. Сноу приложил палец к губам и жестом показал, чтобы Волков шел с ним, а Айво остался на месте. Выскользнув из кислородной, офицеры, стараясь как можно тише греметь магнитными набойками, крадучись направились к основному коридору, а оттуда к решетчатой лестнице на нулевой этаж. Вдалеке раздался легкий шум и взвыл невидимый электромотор, сразу понизив тон, видимо, приняв нагрузку.

Сноу и Волков выглянули в центральный коридор нулевого этажа – никого, только где-то неподалеку продолжал тихонько работать электропривод.

– Что это может быть? – обернувшись к капитану, прошептал Сноу.

Волков лишь пожал плечами. Наконец, они добрались до покореженной двери в диспетчерскую, так никого и не встретив на своем пути. В зале все оставалось по-прежнему, ничего не изменилось.

– Айво, ты слышишь меня? – спросил в гарнитуру Сноу. – У тебя что-нибудь есть?

– Пусто у меня, спецагент, шаром покати, – донеслось из наушника.

– Давай сюда. Судя по всему, нас опять опередили.

Тем временем Волков подошел к пульту и включил обзорный экран. Перед астронавтами развернулась мрачная монохромная панорама астероида и звездного неба. Несколько зазубренных острых скал ярко пылали, освещенные желтовато-белым светом Арктура. Астероид медленно вращался, и скоро на этой стороне наступит день. Станет жарко, и климатической установке придется переключиться и работать на холод. Сноу усмехнулся, вспомнив недовольство Блумберга местной неприветливой прохладой.

Волков зачем-то открыл кожух пульта и, ворча себе под нос, стал копошиться внутри. Спустя пару минут в зал ввалился Блумберг, порвав комбинезон, зацепившись на уровне плеча за торчащий из двери винт.

– Понатыкали всякой дряни, – пробормотал он, кося глаз на продранную материю и разглаживая рукав. – Пройти невозможно.

– Смотреть надо, куда идешь, а не ворон на ходу считать. Ты мне лучше, вот что скажи: что мы теперь делать будем? – снова повернувшись к экрану, спросил Сноу.

– Точно могу сказать одно, – остановившись у него за спиной, сразу ответил Блумберг каким-то странным сдавленным голосом. – Улетим мы отсюда нескоро.