– Давай разберемся с этим раз и навсегда! Все эти пляски с бубнами вокруг пророчества, которое я считаю на сто процентов идиотским… Почему никто из вас ни на секунду не задумался честно со мной поговорить? Вы могли бы с самого начала объяснить мне, что нам грозит, если мы полюбим друг друга.

Лео устало прикрывает глаза.

– Ты же сама говоришь, что не веришь в пророчество. Разве бы ты приняла это, если бы я рассказал тебе? Ты ведь ненавидишь правила…

Я легонько даю ему пощечину, ту самую, которую берегла два дня.

– Я имела право знать об этом заранее, вместо того чтобы задним числом мириться с планами Рубинов.

– Стоп! – прерывает меня Лео. – Это не имеет никакого отношения к ордену. Они с самого начала понимали, что я и так постараюсь держать тебя на расстоянии, чтобы пророчество не стало для нас опасным. Я ничего не рассказывал им о том, что произошло во Флоренции, просто после нашего возвращения я вдруг резко осознал, что натворил, и мне показалось идеальным решением разбить тебе сердце, чтобы предотвратить беду. Из двух зол…

Я сжимаю зубы: какого черта он до сих пор говорит о моих чувствах так, словно это какая-то техническая неполадка.

– Самое глупое в этом то, что не в твоей власти по щелчку включать и выключать мои чувства. Да, черт возьми, ты разбил мне сердце, но ты не вправе решать, что я чувствую к тебе. Ты не можешь отнять у меня это, независимо от того, что ты скажешь или сделаешь.

Закипая от внутреннего смятения, я смотрю на Лео, и он вдруг бледнеет.

– Porco dio, – негромко ругается он. – Ты и твоя упрямая голова! Ты что, действительно готова рискнуть своей жизнью из-за такого идиота, как я?

На мои губы ложится легкая улыбка.

– А кто сказал, что мы умрем?

Он один. Влажные клубы тумана тянут к нему свои цепкие пальцы, скользят под одеждой, заставляя дрожать от холода. Везде лишь темнота, неразбериха, хаос. В нем. Вокруг него.

Спотыкаясь, он бродит по незнакомым улицам, не имеющим ничего общего с привычной жизнью. Сколько бы путешествий он ни совершил… это место не похоже ни на что. Оно странное, и эта странность потрясает его до глубины души, разжигая страх, тлеющий в нем с тех самых пор, как он здесь оказался. Да, он всегда был любопытен, гораздо любопытнее своих сверстников, но на этот раз, столкнувшись с чем-то незнакомым, испытывает только страх – ничего общего с жаждой знаний.

Он ускоряет шаг, почти бежит, чтобы найти дорогу, которая выведет его на знакомые тропы. Домой. Во Флоренцию или в Милан, хотя бы в Рим. Да, в Рим. Тянет обратно, к фиолетово-голубым глазам – к последнему воспоминанию, когда чужая рука сдавила его горло, и она отправила его сюда в попытке спасти. Ее взгляд, устремленный на него, был тверд и полон решимости. Он до сих пор чувствует эту ладонь на шее, безжалостно крадущую его воздух.

«Верни меня, – едва слышно зовет он ее. – Верни меня!»

Я открываю глаза, жадно глотая ртом воздух, все еще задыхаясь от фантомного ощущения железной хватки чужих пальцев на шее. Мое сердце заходится, и требуется мгновение, прежде чем я понимаю, что проснулась и это был сон. Всего лишь сон… И все же такой реалистичный, словно этим человеком была я сама. Нет, не этим человеком, тут же понимаю я, а Леонардо да Винчи, потерявшимся в чужом времени. И умоляющим вернуть меня обратно.

От чувства вины у меня щемит сердце. Не думаю, что вдруг получила способность проникать в сознание других людей через сны, погружаться в их переживания. И все же впечатления от сна кажутся слишком реальными, чтобы я могла просто так их стряхнуть. Кто знает, в какой ситуации сейчас находится Леонардо, возможно, он действительно напуган, как только что была я, так же отчаянно ищет способ вернуться домой, пока я тут хожу по званым вечерам и жалуюсь на свое искушенное сердце.

Я выпрямляюсь и моргаю, привыкая к свету, постепенно отрываясь от пугающих образов своего сна. «Держись, Леонардо!» – шепчу я в тишину своей комнаты, отчаянно надеясь, что он в порядке, куда бы я его ни отправила.

Как только служанка, которая каждое утро появляется в моей спальне с кувшином горячей воды и завтраком, помогает мне одеться и покидает комнату, я отправляюсь на поиски Анджело. Я уже привыкла к тому, что одна не в состоянии надеть одежду этого времени, но тем не менее меня все еще как женщину раздражает, что мода диктует, что носить, даже если это не всегда удобно. По крайней мере, необходимость помощи с одеждой кажется мне всего лишь еще одними оковами в жизни девушки этого времени: в одиночку я не могу даже зашнуровать себе рукава на лифе!

Все еще раздраженная, я вкладываю в свой шаг слишком много энергии, топая по коридорам, как разъяренный слон. Я понятия не имею, где искать Анджело, но клянусь, если он сейчас же не найдется, я возьму дело в свои руки и сама пойду расспрашивать служанок. Однако все выходит иначе, потому что Анджело встречается мне в галерее пиано нобиле. Он поднимается по лестнице с первого этажа и, увидев меня, чуть склоняет голову в приветствии.

– О, ты в хорошем настроении этим утром? Надеюсь, Галатея не заразила тебя вчера своим бешенством?

Я делаю глубокий вдох, заставляя себя успокоиться и не проецировать на него свое раздражение. Он не виноват ни в дурацких модных обычаях своей эпохи, ни в моем кошмарном сне, испортившем мое утро. Поэтому я пытаюсь улыбнуться.

– Пожалуй, я не скажу Галатее, что ты считаешь ее бешеной.

Анджело чуть хмурится и слегка пожимает плечами.

– Наверное, ты права. Я слишком уверенно чувствую себя в этом доме, в конце концов мой длинный язык может стать причиной того, что меня вышвырнут.

Не знаю, как Анджело это удается, но благодаря его иронии я невольно расслабляюсь и не могу сдержать смешок.

– Кстати, я уже поговорил с Франческой, и она готова рассказать тебе все, что знает.

Я раздраженно хмурюсь и только через несколько секунд понимаю, что Франческа, должно быть, та самая служанка с кухни, которая вчера рассказывала о своей сестре.

– Ты уже поговорил с ней! – восторженно восклицаю я.

– Я ведь вчера помешал тебе узнать необходимую информацию, прервав ваш разговор. Хочу помочь тебе найти этого навязчивого обожателя, а не вставлять палки в колеса.

– Ну, тогда вперед! Она сейчас свободна?

Анджело улыбается, наблюдая, как я преисполняюсь энтузиазмом, и кивком предлагает следовать за ним. Он ведет меня мимо кухни в подсобку на первом этаже, а затем через дверь на улицу. Здесь, за домом, расположен невзрачный дворик, со всех сторон окруженный соседними домами. Франческа как раз развешивает белье на натянутой крест-накрест веревке над нашими головами. Когда за нами захлопывается дверь, она оборачивается, бросая пару чулок в корзину.

– Домине, – обращается она к Анджело, застенчиво опуская взгляд.