если завучиха протолкнет эту тему по партийной линии.

— А ты — коммунист?

— Конечно, — без всякой гордости подтвердил он. — Потому и опасаюсь. За аморалку директоров заводов снимают. А школьным военруком и вовсе могут пол подтереть. Черт, думал, тихонько до пенсии досидеть.

— Может тебе ее того… удовлетворить?

Я думал он меня тоже пошлет, но Петров задумался.

— Трудновато будет, конечно… — пробормотал он. — Хотя Ардалионовна, если ей физию платочком прикрыть, тоже всего лишь баба. А уж к бабам подходы я знаю…

— Дерзай! — подбодрил его я. — Только, если что, я тебе ничего не говорил.

— Не беспокойся! — заметно повеселел Григорий Емельянович. — С Дона выдачи нет!

Мы с удовольствием пожали друг другу руки. Словно в качестве компенсации за невеселые рассуждения с военруком, тут же состоялся еще один приятный разговор. На этот раз — с преподавателем немецкого. Друг Карл, похоже, гораздо сильнее меня увлекся идеей детской киностудии. Как выяснилось, он уже успел провентилировать этот вопрос в городском Доме Пионеров. Тамошнее руководство одобрило инициативу школьной общественности и готово поддержать ее перед городскими организациями.

В общем без бюрократических проволочек не обойдется, но они не должны мешать творчеству. И потому можно потихоньку начинать работать над первой короткометражкой, ради чего он, Рунге, готов пожертвовать своим свободным временем, запасами пленки и аппаратурой. В том смысле, что снимать он будет сам. Остальная съемочная группа должна будет позаботиться о сценарии, декорациях, костюмах и реквизите. Так что пора уже начать эту группу сколачивать и ставить перед нею творческие задачи.

— Кстати, и в этом деле мы не останемся без поддержки, — похвастался Карл Фридрихович. — Я познакомился с худруком и режиссером театрального кружка. Зовут его… Точнее — ее, Евгения Ивановна. Ей всего двадцать пять лет, но за ее плечами не только институт культуры, но и несколько поставленных детишками спектаклей! Она и ребята-кружковцы готовы дружить с детской киностудией и содействовать ее работе.

— Что ж, отличная новость, — одобрил я. — Надо бы посоветоваться с этой Евгенией Ивановной, как нам организовать ребят… Как ее фамилия?

— Красильникова, — ответил Рунге.

— А она не родственница, часом, Красильникова из десятого «А»?.. Он у меня в секции по самбо занимается…

— Старшая сестра, — ответил Карл. — Кстати, она как раз пригласила нас в ближайшее воскресенье посмотреть, как проходят у них в кружке репетиции.

— Превосходно! — обрадовался я. — Значит, сходим и посмотрим.

— Думаю, неплохо бы взять с собой наших юных коллег Абрикосова и Кривцова.

— Согласен!

И мы разошлись каждый по своим рабочим местам, чрезвычайно довольные тем, что все-таки началось какое-то движение в сторону реализации наших творческо-воспитательных планов. Сегодня у меня были занятия секции. Я решил порасспросить Красильникова о его сестре. Так сказать, собрать предварительную информацию. Однако вторник оказался воистину днем интересных новостей. Следующая исходила от Виктора Сергеевича. Он меня перехватил на выходе, после последнего урока.

— Слушай, Саша! — сказал он. — Я насчет телефона…

— Я так и не сходил в райсовет, — покаянно произнес я. — Насчет заявления…

— С этим успеется! — отмахнулся трудовик. — Я тут потолковал с начальником вашей АТС… Он мой бывший однокашник… И, знаешь, какая штука выяснилась?..

— Ну, колись!

— За бывшим хозяином твоей квартиры числились два номера!

— Ни фига се! — удивился я. — Это как?

— Ну он тот еще жук… Умудрился два номера себе заполучить… Один на себя, другой — на свою любовницу… Она живет в доме напротив… Один номер сняли, а второй — нет. Любовница-то к его делам касательства не имеет…

— Ну так мне какая с этого радость? — хмыкнул я. — Номером этим любовница пользуется…

— Не пользуется! — ответил Витек. — Ее дом, в лучшем случае, в следующей пятилетке телефонизируют… Второй номер только числится за нею, а на самом деле он относится к твоей квартире!

— Ты хочешь сказать, что где-то у меня есть розетка, к которой можно подключить аппарат, и тот будет работать⁈

— Думаю, да!.. И это надо проверить!

— Когда?

— Да хоть сейчас… — откликнулся Курбатов. — У меня есть аппарат, старенький, правда, но на первое время сойдет…

— Тогда пошли и проверим! — предложил я. — Заодно и пообедаем.

— Ага… Я только сбегаю к себе в мастерские, захвачу аппарат…

— Давай!

И он метнулся по переходу, соединявшему оба корпуса школы, а я остался его ждать возле школьной раздевалки, из которой расхватывали пальтишки и курточки, освободившиеся после уроков учащиеся. Если честно, я не очень понимал почему Виктор Сергеевич столь рьяно мне помогает? Не пьет и даже денег не берет за свои услуги! Впрочем, повседневная жизнь в СССР во многом строилась именно на такой вот бескорыстной взаимопомощи, а не только на принципе — ты мне, я — тебе!

Когда трудовик вернулся, с громоздким черным телефонным аппаратом, у которого, помимо, диска номеронабирателя, были еще и большие, некогда белые, а теперь пожелтевшие кнопки, мы отправились ко мне домой. Когда мы вошли в квартиру, Виктор Сергеевич сразу принялся за дело. Он обследовал косяк входной двери и все-таки нашел проводку. Она тянулась из подъезда, через прихожую в большую комнату.

Остальное было делом техники. Курбатов вскрыл аппарат, зачистил концы проводов, подключил их к клеммам внутри, снова собрал корпус. Поднял трубку, послушал, улыбнулся и протянул мне. Я поднес ее к уху. И услышал бесконечный гудок. Положил трубку на рычажки, снова поднял и опять послушал. Гудок не исчез. Я опять положил трубку. Начал вспоминать номер детского сада, где работала жена. Он был записан у меня на бумажке, которая куда-то запропастилась.

Аппарат пока стоял на полу, а мы с Витьком сидели на корточках. Я начал было вставать, чтобы отправиться на поиски злополучной бумажки, как вдруг раздался звонок. Сначала я подумал, что это звонят в дверь, но нет — звук исходил от этого черного допотопного телефона. Недоуменно пожав плечами, я поднял трубку и сказал:

— Алло!

Никто не откликнулся. Тогда Виктор Сергеевич указал на крайнюю справа бело-желтую клавишу. Я нажал на нее и услышал:

— Александр Сергеевич?

— Да… — подтвердил я. — С кем имею честь?

— Простите, это сейчас не важно, — ответил незнакомец. — Скажите, ваша сожительница дома?

Опа… Это что еще за хрен с горы? Может, заведующий детского сада потерял свою подчиненную? Вряд ли, он бы представился.

— Нет… Она еще на работе. А вы кто такой?

— Вы уверены? — вопросом на вопрос ответил незнакомый голос.

Глава 20

— Ты кто, черт побери? — добавив холодка в голос и вцепившись в телефонную трубку, спросил я.

— Это не важно, — ответили на другом конце провода, и следом раздались короткие гудки.

Вот черт! Что за шпионские игры? И почему звонок раздался именно в тот момент когда подключили телефон? Я с подозрением уставился на трудовика.

— А я чё, я ничё, Саш, — пожал тот плечами. — Кто звонил-то?

— Да хрен знает, по имени отчеству назвал, еще и про жену спросил, мол, где она…

— А может это прошлым жильцам звонили? — предположил коллега. — Ну, а вдруг, бывшего хозяина тоже Александр Сергеевич зовут?

— Возможно, — я в задумчивости пожевал губу, и тут меня осенило.

Маркс твою Энгельс! Как же я сразу не догадался⁈ Голос-то уж больно знакомый… Это же… Да, ну! Не может быть! Какое вообще дело ему до Илги? Ясен пень, что этот «доброжелатель» через нее мне козни строит. Но зачем?.. Ага… Получается, он все-таки узнал, что я спал с его женой… Виду на допросах не показывал, не положено, а тут решил отомстить…

Адрес у него мой есть — в протоколах обозначен, а телефон узнать плевое дело. Может и впрямь, бывший жилец этой квартиры, как раз и был подследственным у капитана Киреева… Тогда все ясно, и телефончик у него мог остаться в материалах дела моего предшественника. Ну, а позвонил, когда выяснил что-то про мою жену… Он и за Илгой наблюдает? Хм… Кстати, а где она, надо проверить…

Я принялся набирать номер, который вдруг вспомнил, он словно предстал перед моими глазами, написанным на той самой потерянной бумажке, аккуратным почерком Раечки — директорской секретарши. Вскоре мне ответила та же старушка, то ли нянечка, то ли сторожиха детского сада «Белочка», с которой мне уже довелось разговаривать. Я попросил пригласить к телефону Илгу Артуровну. Нянечка-сторожиха ответила, что сейчас позовет. Я ждал, с колотящимся сердцем, слушая отдаленные шумы в трубке. Наконец, послышались шаги, но не легкие Илгины, а тяжелые шаркающие.

— Алё? — прозвучал в трубке голос старушки.

— Да, слушаю!

— Нетути ее, Артуровны-то, — пробурчала нянечка. — Тока зря меня, старуху, гонял…