Он бросил клубок, и тот, подпрыгнув, устремился к дыре в стене. Ева и стожар последовали за ним. Первым в дыру пролез стожар и помог Еве спуститься. Сделал он это очень толково – просто подставив руку стременем.

– Счастливо, чаворо! Не обижай свою чаюри! – крикнула им вслед кешалия. Носик у неё покраснел, а волосы золотились так, что вся комната вокруг сияла. С точки зрения Евы, она многовато хлебнула натёчного рыжья.

– Чаюри – это кто? И почему «твою»? – спросила Ева, когда они уже сбегали по ступенькам.

Клубка уже не было, но там, где он прокатился, на ступеньках остался бело-жёлтый отчётливый след.

Филат ответил уклончиво:

– Если я скажу правду – получу в лоб. И опять же: это сказала кешалия, а они вечно врут! Ты б её ещё попросила картишки раскинуть!

– Э-э? – не поняла Ева.

– Ну вот такое «э-э», – ответил стожар сухо.

Клубок они увидели уже на улице. Он откатился немного и ждал их у следующего дома. Ева с Филатом догнали его, и мяч покатился впереди, чуть полубоком, с причмокивающим звуком, как катятся сдутые или проколотые мячи. Тогда же Ева разобралась, почему клубок маскируется под мяч. На футбольный мяч внимания никто особенно не обращал.

Временами кто-нибудь из прохожих, вспомнив футбольное детство, пытался его пнуть. Мяч-клубок ловко отодвигался, и промахнувшийся человек, пристыженно качая головой, шёл дальше. Луж клубок не любил и далеко обегал их. Зато через дороги, даже самые опасные, с многополосным движением, лез напролом как застрахованный. Стожару всё время приходилось наколдовывать иллюзорный светофор со вспыхивающим красным светом. Он тратил на это всякий раз по одному – по два магра и ужасно злился.

– Кешалия сколько натёчного рыжья нахапала, а мы ей всё отдали… – ворчал он. – Надо было рыжья хапануть! Если я, якорный бабай, делаю добрые дела, то не за свой же счёт!

Идти им пришлось долго. Пятна красной глины на асфальте встречались всё реже, а под конец исчезли совсем. Клубок это, однако, не смущало. Он рыскал из стороны в сторону, временами исчезал и, обнаружив крошечное пятнышко, высоко подпрыгивал.

Вначале клубок довёл их до «Черкизовской», затем до станции МЦК и дальше вдоль железной дороги. Для клубка и стожара не существовало ни заборов, ни дворняг, стаи которых грелись на травянистых откосах железной дороги. Заборы строек они перемахивали с ходу, затем Филат перегружал через забор недовольную и уставшую Еву, валившуюся на него сверху как мешок картошки. Ну а потом к ним обычно с лаем устремлялись собаки, которым не нравилось вторжение на их территорию.

– Да что псы! – говорил Филат. – Достаточно наклониться и притвориться, будто что-то поднимаешь… Магсковские собаки – самые умные собаки в мире. А магсковские дорожные рабочие – самые меткие дорожные рабочие в мире… Ну а если не подействует, тогда можно так!..

Неизвестно, что показал Филат несущейся к нему здоровенной псине, но она подпрыгнула на метр, упала и дальше мчалась уже поджав хвост. Казалось, она вот-вот умрёт от разрыва сердца. Лишь мелькнула за кустарником её спина.

– Есть такой Лауритс – дух-хранитель огня в эстонской мифологии. Поддерживает пламя в очагах, оберегает от пожара. И есть у него три огненные собаки, которые наказывают тех, кто плохо обращается с огнём. Маленькая, средняя и большая. Маленькая – как огонёк свечи. Средняя – как огонь в камине… А вот большая… – Филат поёжился. – Правда, чтобы внушить дворняге её образ, мне пришлось потратить три капа.

Неожиданно клубок высоко подпрыгнул, завертелся и остановился на траве.

– Сообщает, что мы на месте! Мол, дальше вы сами, а я, дохлый хмырь, вперёд не полезу. Вот уж эти простейшие хищнички… Вроде тупые, но жизнью своей дорожат! – сказал стожар.

А потом Ева увидела старый бревенчатый дом, чудом сохранившийся в зоне промышленной застройки. От железной дороги он отбежал в поле и словно обиделся на всех. Отгородился частично сохранившимся забором, скособочился и даже к железной дороге стоял не прямо, а полубоком. И к другим домам полубоком. Так и торчал на отшибе, со всеми без исключения рассорившийся.

Год за годом Магсква поглощала деревни, запивала ручейками и речушками, заедала яблоневыми и вишнёвыми садами, закусывала коровьими стадами. Но кое-где домики чудом оставались торчать между многоэтажками, отмечая места погибших деревень.

Стожар вгляделся в окна дома. Некоторые были покрыты толстым слоем грязи. Другие забиты фанерой.

– Хорошо бы понять, что там! – сказал он.

– А сквозь стены ты не видишь? – наивно спросила Ева.

Стожар скривился:

– Ох уж эти бывшие заурядцы! Насмотрятся про магию бредовых фильмов! А физика на самом деле для всех одна. Фотоны света отскакивают от преграды, наш глаз их воспринимает и получает информацию о предмете. А если сквозь предметы, то как? Получается, фотоны должны пролететь предмет насквозь. Там всё ощупать, ни с того ни с сего развернуться, опять продолбить стену, как толпа безумных дятлов, и вернуться обратно, по заданной траектории! И опять к тебе в глазки!

– То есть это невозможно?

– Ещё как возможно! Но прикинь, во сколько обойдётся такая дрессировка фотонов! Тут же не один фотон, а миллионы! Даже Фазаноль не может себе такого позволить!

Стожар довёл Еву до дверей, прислушался, нахмурился и, жестом велев ей оставаться на месте, ласточкой впрыгнул в ближайшее пыльное окно. Ева ожидала, что он её позовёт, но он не звал. Дверь была приоткрыта. За дверью оказался закуток без окон – сени, а впереди ещё одна дверь – рассохшаяся и покрытая трещинами. В рукаве у Евы завозился котошмель. Выбрался, влетел в закуток и стал ползать по второй двери, на которой были редкие выпуклые капли – высохшая древесная смола. Внезапно что-то его спугнуло. Он резко оттолкнулся лапами, взлетел и сердито зажужжал в воздухе, не решаясь сесть и будто с кем-то переругиваясь.

Беспокоясь за котошмеля, Ева кинулась к нему, коснулась двери и… её запястье точно крапивой обожгло. Она ойкнула, отдёрнула руку и стала разглядывать место ожога – крошечную точку. Подумала, что ерунда, оторвала от точки взгляд – и застыла, удивлённо озираясь и не понимая, где она находится. С другой стороны послышались шаги. Дверь открылась. На пороге стоял парень с бровями, словно выстриженными из шубы. Еве почудилось, что когда-то раньше она его видела.

– Добрый день! – сказала Ева, напряжённо вглядываясь в него.

– Здрасьте-здрасьте! – приветливо отозвался парень.

– Ты кто?.. – спросила Ева.

Парень ответил. Имя «Филат» Еве ничего не сказало.

– Ясно. А я кто?

Парень опять ответил. Потом деловито обошёл вокруг Евы, осмотрел её руки и снял с её руки два крошечных рыжих волоска.

– Тебя укусила хроматопельма чудодейная! Подвид птицееда – только более древний и с магией. Тип членистоногие… класс паукообразные… эукариоты, эуметазои… Запомни: где высохшие капли рыжья и всякие трещины в дереве – там они почти всегда есть. Паутину не плетут. Почти не кусаются. В случае опасности бросают волоски с брюшка, которые жалят как крапива и вызывают краткое забвение. Питаются всякими мелкими магическими насекомыми, которые слетаются на старое рыжьё… Кстати, твоему котошмелю повезло, что хроматопельма мелкая попалась. Будь крупнее – она бы им подзакусила.