– А я все же сомневаюсь, может, и не надо никого искать-то? – незамедлительно прибыл туда же Макар Семенович. – А чего? Мне вот предложи какую молоденькую мамочку, так я и не возьму. Силком брать заставят, так я еще и денег попрошу за беспокойство. Кому ж такое ярмо-то взваливать надобно? Это, я вам доложу, сами женщины себе цену набивают. Знаете ведь как бывает – мамочке надоело в палате валяться, захотелось воздухом подышать, вот и дала деру вместе с дитём!

– Да вот не получается, – ехидно усмехнулась Олимпиада Петровна. – Эта женщина звонила, нет с ней ребенка. Очень слезно просила, чтобы Дуся лично занялся. Ну и меня, конечно, уговаривала. И разве устоишь? Пришлось согласиться – ребеночка же похитили!

Она стала заводить тесто на блины, а это дело долгое. А есть уже хотелось. Хоть бы колбаски догадалась гостю отрезать. Макар Семенович подергал носом.

– Вот! Я ж говорил – всем она без надобности, если сама звонила, значит, и не крали ее! Сама утопала. А вот я… Олимпиада, скажите своему бугаю, пусть хоть чайник погреет… – попросил он.

– Да? А дитё? – гневно щурилась Олимпиада. – Оно тоже само утопало?

– А про дитё я вам такие страсти рассказать могу! – с большим азартом продолжал кавалер. – Колбаски отрежьте. Вот я слышал… У меня один товарищ есть! Такой душевный человек, умница, добряк, так вот он все время ворует, ну работает так. И, понятное дело, сидеть ему приходилось. А ведь в этих отсидках чего только не наслушаешься, чему только не научишься, просто тебе институт современного быта. Ну и рассказывал, что есть у нас группы такие, которые специально детей воруют, чтобы за границу продавать. Они, значит, воруют, а те, заграничные мадамы, которые сами фигуру портить не желают, очень огромадные тыщи долларов за ребятишек платят. Особо хорошо у них новорожденные идут. Прямо-таки с руками их отрывают.

– Боже мой! Ужас-то какой! Торговать нашим генетическим фондом, какое бесстыдство! – нещадно шлепнула себя по щекам дама.

Кавалер же разошелся не на шутку. Он уже сам достал из холодильника колбасу и теперь прилаживал ее на кусок хлеба. А чтобы этот поступок не слишком бросался в глаза, заговорил с еще большим азартом.

– Да уж, такое. Целый бизнес развернули. Такими деньжищами крутят! Раньше-то лишь по телевизору показывали, а теперь и до нас докатилось. Мой товарищ тоже решил этим делом промышлять. Надоело по форточкам, знаете ли, уже и возраст не тот, и солидности никакой, да и милиция только и смотрит – не торчат ли с какого окна его ягодицы. Обидно. Так вот я поинтересуюсь, не начал ли он новую работу? Или так, может, слышал, не было ли поступлений новых девочек.

– А он вот так взял и выложил все! – ехидно хмыкнула Олимпиада Петровна.

– Ну не за так, конечно, не за так. Если есть кто на примете, тогда уж придется и заплатить. А что делать? Сейчас время такое… – скуксился Макар Семенович и откусил добрую половину бутерброда. – А вы, Олимпиада Петровна, все же обратите внимание на Кипр. Очень бы хотелось с его культурой ознакомиться.

Дама вздохнула и протянула ручку к брошюре.

Весь день Дуся не мог найти себе места. Он слонялся по комнатам и тоненько вздыхал. Можно было сходить на работу, да как-то не хотелось. Надо было завершить расследование, а уж потом с головой нырять в производство. И все же на работу пришлось отправиться. Совершенно неожиданно позвонила Юленька и, немного робея, залепетала в трубку:

– Алло, Евдоким? Меня попросили вам позвонить, это Юля.

– Ах, ну как же, я ведь сразу узнал! – расплылся Дуся в блаженной улыбке. – Кто этот молодец, что попросил вас позвонить и сделать мне приятное?

– Это баба Глаша. У нее сегодня юбилей, вот она и решила скромненько отметить. Только, говорит, чтобы обязательно все сотрудники присутствовали. А то, говорит, знаю я вас – соберутся три санитарки, сбросятся по тридцать рублей и никакого мне веселья с подарком, одни растраты. Могу, говорит, раз в сто лет…

– Так ей сто исполнилось? Я догадался, догадался!

– Да нет же, это она образно, могу, говорит, раз в сто лет от всех сотрудников поздравления получить. Так что, вы уж будьте любезны, сегодня к шести. Да, мы по полтиннику сбрасываемся, все же у человека юбилей.

– Юленька, я обязательно буду, – довольно запыхтел в трубку Дуся. – Но, скажите мне, сколько же лет нашей имениннице?

– Ах, ну сколько… Надо полагать двадцать пять… по третьему кругу. Вы уж, Евдоким, не вздумайте у нее это спросить, жутко обидеться может. Понимаете же – у женщин неприлично об этом спрашивать…

Дуся приплясывал возле телефона и был готов на что угодно.

– Да ладно, не буду. А вы придете?

– Ну наверное, я уже деньги сдала. Мне даже поручили подарок купить, а я вот голову ломаю – не знаю, что и придумать…

– А… А давайте, Юленька, вместе! Вместе за подарком поедем! Я знаю такой магазинчик, там для старушек что угодно подобрать можно – и очки, и грелку… Кстати, замечательная идея – можно у нашей сестры-хозяйки новую грелку выпросить, очень нужный подарок для бабы Глаши будет. И бесплатно. Или утку, тоже необходимая вещь. А что, надо и о будущем подумать.

– Ну уж, прямо и утку… Неудобно как-то. И потом, мне кажется, баба Глаша уже давно натаскала себе и грелок, и уток. Давайте лучше в этот ваш магазинчик съездим.

– Я вас буду ждать через двадцать минут возле остановки «Кольцевая».

На том и распрощались.

Дуся летал. Маменьки дома не было – ей минут двадцать назад позвонила Сонечка и попросила съездить с ней по магазинам. Девчонке приспичило покупать свадебный наряд и требовался совет. Откровенно говоря, Дуся сообразил, что Сонечка берет матушку на тот случай, если вдруг придется добавить денег, она сумеет их выклянчить. Но Олимпиада Петровна согласилась с удовольствием. Во-первых, ей страсть как нравилось выбирать свадебные платья, она никогда этим прежде не занималась, а во-вторых, она серьезно заинтересовалась Парижем. А для поездки требовалось немедленно обновить свой гардероб – не ехать же в эпицентр моды в китайских подделках!

Поэтому никто не мешал Дусе метаться по всей квартире. Конечно, он искал, во что бы себя нарядить. Сначала залез в маменькин комод, но ничего, кроме дюжины сорочек, не обнаружил.

– Сорочки, сорочки, и куда ей столько? Будто всю жизнь собралась провести в постели… – ворчал Дуся, вытряхивая на пол кружевное белье.

Потом он погрузился в шкаф, там почему-то преобладали шерстяные рейтузы. Одеться на свидание с Юленькой было решительно не во что. И когда до встречи оставалось всего семь минут, он вдруг вспомнил про стиральную машину.

Юленька стояла на остановке в светлом брючном костюме из какой-то легкой полупрозрачной ткани, и вся была воздушной и летящей. Погода стояла настоящая майская, солнце светило весьма добросовестно, и люди обрядились в летние одежды. Молодые люди оголили руки по самые плечи, демонстрируя вздутые мышцы, девушки оголили ноги, демонстрируя… да неважно, что демонстрируя, тела дышали свободой! И только к хорошенькой Юленьке подошел мужчина в мятом пиджаке болотного цвета совершенно драпового качества, в мятой же рубашке с темным пятном на животе, которое было стыдливо прикрыто галстуком.