– Жаль, нельзя почувствовать океанский бриз! – сказала я.

Рен улыбнулся и нажал на кнопку. Стеклянная секция купола у нас над головами отъехала в сторону, как люк на крыше машины.

Я поднялась по ступенькам и очутилась на верхней палубе нашего фантастического корабля. Ветер отбросил волосы с красивого лица Рена. Мы обогнули часть побережья, и впереди показался Порт-Блэр. Но вот и он остался позади, и единственными источниками света стали наши огни да быстро гаснущие звезды.

Рен неподвижно стоял на своем посту, старясь не обращать на меня внимания. А я решила полюбоваться восходом, выбралась на верхнюю площадку и уселась на самом краю, свесив ноги, так что океанские брызги щекотали мне пятки. Примерно через час я была вознаграждена за терпение невероятным зрелищем. Вода сначала порозовела, потом окрасилась золотом, а еще через секунду, словно по моему хотению, из-за горизонта выкатился круглый бок солнца.

Почему-то я подумала о мистере Кадаме и грустно улыбнулась, представляя, сколько интересных фактов он бы сейчас сообщил мне. Я просидела на палубе еще с полчаса, дыша свежим океанским воздухом и греясь на солнце.

Рен и Кишан по очереди вели лодку. Через несколько часов мы обогнули остров Нейл, миновали остров Хэвлок и вышли в открытый океан. Погода была прекрасная, и мы шли со скоростью шестьдесят пять морских миль в час. Ближе к вечеру, когда впереди показался остров Баррен, я своими глазами убедилась в том, что вулкан действительно не дремлет. Небольшие облачка пара и дымные струйки поднимались в небо над чашей кратера. Широкая река застывшей лавы стекала по пологому склону в океан, превращая вулкан в подобие яичницы с растекшимся желтком, только черным.

Сейчас огромная часть острова была скрыта под серым пеплом, однако, судя по сохранившимся кустам и деревьям, до извержения здесь было очень красиво. Пляжей на Баррене не было, горные склоны вырастали прямо из-под воды.

Мы еще немного постояли на палубе, разглядывая остров. Потом Рен и Кишан, посовещавшись между собой, решили пришвартоваться на западной стороне, против ветра, чтобы не так дымило. Они оба сошлись на том, что будет проще всего подняться к вершине по дороге застывшей лавы, и назначили восхождение на следующее утро.

Когда решение было принято, Кишан обнял меня, а Рен тут же спустился вниз. Стало прохладно, мои руки покрылись мурашками. Я обвила Кишана за пояс, прильнула к его теплой груди и прошептала:

– Как славно!

Он улыбнулся и накрыл мои губы своими. Одной рукой он зарылся в мои волосы, а вторую нежно положил мне на шею. Я почувствовала, как его пальцы массируют ямку под моим затылком, закрыла глаза и отдалась поцелую.

Поцелуй был теплым и нежным, а на губах Кишана чувствовался слабый привкус морской соли. Вот он погладил меня по подбородку, слегка запрокинул мою голову, стал целовать крепче. Я прильнула к нему, понимая, что нам еще не скоро представится такая возможность.

Кишан улыбнулся, явно довольный моим пылом, и вытащил из кармана маленькую коробочку.

– Что это? – спросила я.

– С Рождеством, Келлс!

– Что? Как с Рождеством? Разве сегодня Рождество?

– Не сегодня, завтра. Сегодня сочельник. Неужели ты забыла?

– Да. Трудно помнить о Рождестве, когда живешь в тропиках! – Я нерешительно взяла из рук Кишана подарок. – Ой, Кишан, мне так стыдно… Я все забыла и ничего тебе не приготовила.

Он притянул меня к себе, взял мое лицо в ладони, нежно поцеловал.

– Ты согласилась стать моей женой, Келси. Больше мне ничего на свете не нужно.

– Ты – коварный обольститель, – пошутила я.

– Надеюсь, это идет мне в зачет? – усмехнулся он и подмигнул мне своим золотым глазом.

В коробочке лежал старинный золотой ключ. Я приподняла бровь и слегка улыбнулась уголком рта.

– И что же, скажи на милость, открывает этот ключик?

– Строго говоря, уже ничего. Раньше им отпиралась сокровищница в нашем дворце. Теперь это просто символ дома. Или домов. Любого места, где ты захочешь жить. Я нашел его, когда перебирал вещи родителей. Мы можем заново отстроить хижину в джунглях, где похоронены мои родители и Кадам, можем выстроить новый дом в Америке или в Индии, а если хочешь – сделать и то, и другое, и третье. Нам не нужно ничего решать прямо сейчас, но я знаю, что для тебя важно иметь дом. Расстаться со старым жильем будет трудно, но мы сумеем вместе обзавестись новыми воспоминаниями. – Кишан обнял меня за шею. – Я сделаю тебя счастливой, Келси, обещаю.

– Я знаю. – Я поднялась на цыпочки, поцеловала его в щеку. – Спасибо за подарок.

– На здоровье. – Он надел золотой ключик на мою цепочку, и тот повис рядом с медальоном. – Когда-нибудь, – прошептал Кишан, дотрагиваясь до ключа, лежавшего на моей груди, – … когда-нибудь мы построим свой дом.

Он снова поцеловал меня долгим, медленным поцелуем, а потом резко развернул и подтолкнул к выходу.

– Но сначала я наголову разобью тебя в пачиси!

– Договорились!

Я со смехом бросилась в свою комнату за игрой – но нашла там еще один подарок. На кровати лежал сверток в золотой бумаге. Внутри оказалась деревянная музыкальная шкатулка с нарисованным на крышке белым тигром.

Я подняла крышку, и заиграла музыка – это была та песня, которую Рен написал во время нашей разлуки, когда он мучительно пытался вернуть свою запертую память. Я слушала знакомые печальные звуки – и вдруг ахнула от удивления: зазвучала совершенно новая для меня часть. Грустная тема разлуки изменилась. Музыка расцвела надеждой и решимостью. Эта тема нарастала, пока не завершилась взрывом счастья, а затем стала стихать, как гаснущие с рассветом звезды. Я захлопнула крышку, закрыла глаза.

Музыка настолько захватила меня, что я не сразу заметила записку, лежавшую на моей постели вместе с зеленой веточкой.

Келси,

Возможно, ты сочтешь слишком самонадеянным то, что я закончил нашу песню радостным финалом, но я твердо верю в наше будущее счастье, в то, что обещание, звучащее в моей песне, непременно сбудется. А пока мне придется лишь запастись терпением. Мое сердце – в твоих руках. Береги его, ведь я не могу без него жить.

ОМЕЛА

Я сидела под омелой

(Бледной, сказочной омелой),

Моя свечка прогорела,

Все танцоры разошлись.

Мягко сумерки крались.

Звуки в доме тише, тише,

Огонек мой догорал,

Кто-то подошел неслышно и меня поцеловал.

Я дремала под омелой

(Бледной, сказочной омелой).