— Мне закрыть дверь хирургической?

— Если можно. И если будут еще пациенты, попросите их прийти утром. Если, конечно, не срочно. Много там еще ждет народу?

— Только какая-то женщина.

— Прекрасно. Просите ее в кабинет.

— После приема поужинаете?

— Я очень устала… Хотя… приду, как только закончу.

Она осмотрела последнюю пациентку, погасила верхний свет и взялась за записи, когда где-то в прихожей раздался звонок. Потом она услышала стук в дверь, и в проем просунулась голова Молли.

— Неужели вы не объяснили, что прием закончен? — сердито проворчала Лесли.

— Я объяснила, доктор, но он говорит, что дело неотложное.

— Ну ладно, пусть пройдет в приемную. Я вызову.

Дверь закрылась, и Лесли снова склонилась над своими бумагами. Вспомнив о пациенте, она нажала на кнопку. Дверь открылась, и Лесли услышала за спиной шаги.

Не переставая писать, она сказала:

— Пожалуйста, присаживайтесь. Я сейчас закончу.

Она указала рукой на стул, но вдруг почувствовала, что ее руку кто-то сжал. Лесли обернулась — около стола был Филип Редвуд. Лесли закрыла глаза и тут же снова открыла их, словно надеясь, что ее видение исчезнет. Но Филип по-прежнему стоял перед ней.

— Филип? Что тебе нужно?

— Мне нужна ты! Зачем ты лгала, что любишь Ричарда?

Лесли покраснела:

— Я…

— Подумай хорошенько, Лесли, прежде чем опять сочинять! Я встретил Ричарда и Пэт в Италии. Представляешь, что я подумал, когда он заговорил о своей жене и вдруг вошла твоя подруга? Теперь ты должна открыть мне правду! Ты любишь меня или нет?

Лесли отпрянула:

— Нет!

— Не верю тебе! — Он взял у нее из рук ручку и бросил ее на стол. — Только не ври, что все из-за Ричарда. Ты использовала его, чтобы сказать мне что-то. Что?

— Ничего! Ничего! — Лесли выдернула руку. — Я, как ты говоришь, использовала Ричарда, чтобы избежать разбирательств с тобой. Да, я вовсе не собиралась объясняться с тобой! Ричард сказал все, что надо.

— А я не верю!

— Раньше верил.

— Да. Потому что слишком многое нас связывало и я совсем потерял голову. Но у меня было время все обдумать, и будь я проклят, если ты окажешься предательницей.

Лесли не успела даже дернуться, как он привлек ее к себе и прижался к ее губам.

— Ты любишь меня! — прошептал он, почти не отрывая губ. — Иначе ты бы так не целовалась!

— Я не люблю тебя!

Лесли вырвалась из его объятий.

— О какой любви ты говоришь. У меня в руках серьезная улика! Уходи, Филип! Оставь меня в покое!

— Какая улика, Лесли? О чем ты? Я что-то сделал не так?

— Нет. Все хорошо. Просто уйди и оставь меня в покое!

— Уйду только после того, как ты скажешь мне, что случилось.

Лесли не ответила, а он развернул ее к себе и больно схватил за плечи:

— Какие могут быть подозрения, Лесли? Они что, касаются Деборы? Неужели ты до сих пор считаешь меня виноватым в том, что я рассказал ей о помолвке Каспера?

— Да, — поспешно согласилась Лесли. — Да, считаю.

Филип тяжело вздохнул:

— Если бы ты только сказала мне раньше! Как ты могла уехать, ничего не объяснив? — Он вытащил из кармана бумажник и вынул конверт. — Я хочу, чтобы ты прочла это.

Лесли сразу узнала почерк Каспера:

— Не совсем понятно…

— Пожалуйста! Это очень важно!

Лесли вытащила из конверта письмо, но в тот же момент из конверта выпало другое. Покраснев, Лесли подобрала его с пола — она сразу заметила, что оно написано рукой Деборы.

— Сначала прочти то, что написал Каспер, — спокойно произнес Филип.

Дрожа чуть ли не всем телом, Лесли склонилась над листком.

«Уважаемый доктор Редвуд! — писал Каспер. — Ваша жена умерла несколько месяцев назад, но это письмо я получил только что. Насколько я понял, она оставила его мне на Хернлее. В тот день я туда не возвращался, и его переправили мне в Сент-Мориц. Я был потрясен смертью Деборы и до конца своих дней буду чувствовать себя виноватым. Если бы я приехал тогда к ней в клинику… она и по сей день была бы жива. Впрочем, кто знает? Возможно, это и лучший исход».

Лесли отложила письмо в сторону:

— Не понимаю, какой смысл мне читать письмо миссис Редвуд?

— Ты поймешь, когда прочтешь.

Лесли взяла второй листок и быстро пробежала глазами. Когда она перевернула страницу, сердце ее учащенно забилось.

«Ханс, ты должен приехать ко мне в клинику сегодня вечером! — писала Дебора трудноразборчивым почерком. — Я буду ждать тебя и надеюсь, что ты приедешь, как только закончишь свои дела. Если тебя не будет в восемь, я буду считать, что больше тебе не нужна, а значит, ты можешь считать это письмо моей эпитафией.

Ханс, ты не можешь отвергнуть меня! Я больше не могу так! Ты — единственный человек, которого я когда-либо любила, и жить без тебя я не хочу. Я говорю это вполне серьезно, Ханс! Это не пустая угроза и не истерика. Я уже все обдумала. Обдумала еще до болезни и знала, как поступлю, если ты бросишь меня.

У меня спрятано шесть снотворных таблеток — я украдкой взяла их однажды у Филипа, когда он был на операции. Так что ему даже и в голову не приходит, что он косвенно поможет мне умереть. Наверное, это вызвало бы у него иронию, узнай он об этом. А возможно, и нет — сердце у мужа всегда было добрее, чем у тебя. И все-таки я люблю тебя, а не его! Ну разве не глупо с моей стороны? Ханс, я люблю тебя! Пожалуйста, не бросай меня!»

Лесли оторвалась от письма — в глазах ее стояли слезы.

— Филип, как это ужасно!

Он мрачно кивнул:

— Самое ужасное — что я не чувствую сожаления. При жизни она была всего лишь угрозой нашему счастью.

— Но она была так молода!

— Ты тоже. — Он приблизился. — Скажи, теперь ты веришь, что она покончила бы с собой, даже не сообщи я ей о помолвке Каспера? Ведь ты не можешь упрекнуть меня в ее смерти?

Он хотел обнять ее, но Лесли отстранилась:

— Нет, Филип, я не могу! Пожалуйста, не думай, что это была основная причина.

— Тогда скажи, что еще я сделал?

— Это не ты сделал, а я! Все дело во мне — в моих мыслях, в моих подозрениях!

— Каких еще подозрениях? Я тебя не понимаю.

— А я и не хочу, чтобы ты понимал!

— Тогда не говори. Давай забудем все, что было в прошлом!

— Не могу! Мы не можем построить наш брак на лжи, и потом… тебе всегда будет хотеться узнать… Ты думал, это письмо поможет тебе оправдаться, и оно помогло, но совсем в другом смысле. — Лесли вдруг замолчала и, схватившись за край стола, попыталась совладать с собой. — Не знаю, как объяснить тебе, Филип! Мне казалось, что я разлюбила тебя, потому что считала тебя убийцей!