выполнить обещание, данное Инге. Хоть Слава и напугал ее рассказом про родителей алкашей, но лучше убедиться самой.

Через десять минут таксист вез ее по утренним самарским улицам. Район, где жили родители Инги, оказался обширным частным сектором, причем не таким уж и удаленным от центра. Кое-где попадались и новостройки, а между домами лихо втискивались торговые центры. Она все же надеялась, что родители Инги еще не ушли на работу, если они, конечно, работают.

Таксист остановился у небольшого, но аккуратного домика. Заборов тут не было, а фасады прятались за пышными кустами. Три ступеньки крыльца вели к филенчатой деревянной двери цвета мореного дуба. Справа под пластиковым козырьком пряталась кнопка звонка. В ответ на нажатие за дверью раздалась незатейливая мелодия, вскоре послышались шаги. Дверь открылась. Женщина на пороге чуть отшатнулась, увидев Жанну, потом посмотрела поверх ее плеча. На лице читалось явное удивление.

– Вы из поликлиники? – с сомнением спросила она.

– Нет.

На алкоголичку мать Инги явно не тянула. Чистое и слегка тронутое беспокойством лицо женщины за пятьдесят. Может, все же версия с сектантами окажется верной?

– Простите, я от Инги…

Женщина поджала губы, Жанне даже показалось, что перед ней сейчас захлопнут дверь. Но ее пропустили в дом.

– Врача ждем, – пояснила мать Инги, – муж мой снова расхворался. Давление. Так что там с Ингой? Бросил ее любовник, что ли?

– Нет. Но случилось кое-что похуже. – Мать Инги никак не отреагировала. Жанна бросила украдкой взгляд по сторонам. Дом как дом. Мебель не ахти какая дорогая, но и не раритет времен поздних восьмидесятых. А вот икон по углам и свечек не имелось вовсе. – Ингу вчера забрали в полицию. Она просила передать, чтобы вы позаботились о Рони.

Мать Инги истово перекрестилась.

– Надо ж так ребенка назвать. Не знаешь, как и покрестить. Что в этот раз непутевая натворила?

– Я точно не знаю, – соврала Жанна. – А что, у Инги были проблемы с полицией и раньше?

Мать Инги махнула рукой.

– Бывало. Нет, как она от нас съехала, так вроде не слышали мы ничего такого, а раньше случалось. Вот куда я ребенка возьму? У меня Петя больной весь.

– Нин! – раздался из соседней комнаты мужской бас. – Кто там у тебя? Врач? А что сюда не идет?

– Да соседка. Уже уходит…

На пороге комнаты показался крупный мужчина с набрякшими веками. Жанна даже чуть отодвинулась вместе со стулом от удивления, как Петр Ляпин оказался похож на Белковского. Не лицом, а комплекцией и голосом. И даже манерой поворачивать голову не шеей, а всем корпусом. Надо же, как интересно. Инга подсознательно нашла себе мужчину того же типажа, что и отец?

– Соседка? – Он прищурился и оглядел Жанну сверху донизу, но без всякого мужского интереса.

– Я от Инги, – повторила Жанна. Она вовсе не собиралась подыгрывать Ингиной матери. Может, хоть у ее отца есть чувства к внуку? – Ее вчера забрали в полицию, неизвестно, когда отпустят. Рони сейчас с отцом, но…

– Так-так… – Петр прошел в комнату и тяжело сел на стул.

– Вот куда ты вскочил? Ты в больницу хочешь загреметь? А мне потом тебе передачи носить…

– Не мне носить будешь, а шалаве нашей. В тюрягу. Ишь она…

Жанна поднялась и сделала шаг к дверям. Что ж, она просьбу Инги выполнила, а взывать к родительским чувствам этих людей вовсе не собиралась.

– Стоять! – Петр хлопнул ладонью по столу. – Мать, что стоишь? Давай чаю хоть налей. А ты садись. Садись и рассказывай. А то ишь она…

Жанна просеменила к столу. Села. Нина Ляпина принесла чашки, сахарницу. Разлила из заварочника темного чаю. Плеснула кипятку. Все это молча. Петр тоже молчал. А Жанна рассказывала. Не то чтобы все, но вкратце. Что у Белковского пытались украсть документы, про похищение Рони, про то, что Ингу подозревают в пособничестве.

– Ой, ну какая из нее преступница! – усмехнулся Петр. – Врать она умеет, это так. А на большее не способна.

Возразить было нечего. То, что с фантазией у Инги было хорошо, и так было ясно. Зачем было записывать родителей то в алкаши, то в сектанты? Если врала в малом, могла и в большом наврать: что не знает ни Салова, ни Зябликова. Нет, ну Салова-то она должна знать.

– Простите, а вот Инга про соседа рассказывала, про Салова…

– Вот поганка! – всплеснула руками Нина. – Испортила парню жизнь, еще и языком треплет налево-направо.

– Испортила? Разве он не приставал к ней?

– Слушай ее больше! Парень нормальный был, матросом на пароходе служил. Инга вокруг него и так и этак хвостом крутила, даром что он старше ее на десять лет. А потом поклеп возвела, что он ее ссильничать хотел. Ну, парню и пришлось от греха подальше из города уехать, а то бы упекли.

– Вы так говорите, словно не Инга ваша дочь, а этот Салов – сын.

– Да что бы вы понимали, – не унималась Нина. – Саловы с нами бок о бок с самого начала. Как родные, ближе, чем родные. А эта поганка все испортила. Дима на Север подался, натворил там что-то и сел. Вернулся несколько лет назад. Петя вот ему с работой помог.

– А может, она не врала? Может, правду сказала?

Ответом ей послужило красноречивое молчание. Жанна отставила чашку с недопитым чаем. Что ж, просьбу она передала. Хотя, как видимо, зря. Но нет. Все же поездка не была бессмысленной. Она узнала возможную связь Инги и Салова. Совместное прошлое могло толкнуть их на эту аферу с похищением. Но зачем? Вот как только Жанна поймет это, все станет ясно.

Она покинула дом Ляпиных с неспокойным сердцем. Ответов не прибавилось, а вопросов не уменьшилось.

Глава 20

Время приближалось к девяти утра. На входе в отель ей встретился Лаврушин. Командир экипажа был, как и всегда, чисто выбрит и полон позитивных идей.

– Жанночка, – он дружески обнял ее за плечи, – ранняя вы наша пташка. А я вот на матч собираюсь. Сегодня последний. Наши молодцы. Надеюсь на победу. Не хотите присоединиться? Порошин просто жжет, и Федулов вместе с ним. Два монстра на льду. Это надо видеть!

Жанна покачала головой.

– У меня тогда просьба. – Лаврушин поманил ее пальцем. – Сегодня Камаева должны выписать. Мне главврач обещал. Что ему тут в больнице делать? Пусть уж дома лечит свои боевые ранения. Нужно, чтобы его кто-то забрал. Я хотел Антона попросить, но думаю, что если вы лично приедете, то ему же вдвойне приятно будет, а? – Степан Андреевич подмигнул.

– Я попробую, – пообещала