К слову, хотьПрофессор и был в гневе ужасен, известие о том, что Копчёный облюбовал нашишторы, он перенёс на удивление спокойно. Я думала, будет возмущаться, нонет, — котёнку это сошло с рук, то есть с лап.

Профессор,конечно, побурчал:

— Развели тутживность, как в деревне, а кормить чем? Не такие нынче времена, чтобыроскошествовать, котов держать, и стоимость штор, ежели будут попорчены, вычтуиз жалования Льда! — но я как-то застукала его на кухне, когда поблизостиникого не было, и стало ясно, что голодная смерть котёнку не грозит.

Профессор сидел натабурете и подманивал своим хвостом Копчёного, который, урча и двигаясь боком,радостно нападал на соблазнительно шевелящийся кончик.

А неприступныйглава представительства растроганно ворковал:

— Ах, тыхулига-а-а-ан, ах, ты баловни-и-и-ик!

* * *

Моясь, я всёдумала, кто же мог узнать заклинание. И с таким размахом его использовать. Ирешила, что это прокурор.

Человек он грамотныйи умный, других прокуроров и не бывает, — когда на представительствоподали иск, он сообразил, что мог узнать посыльный в Огрызке. А посколькучеловек он азартный, деньги ему нужны. Вот он и нашёл способ их получать.

Сначала он с Ряхойразобрался, а потом во вкус вошёл и начал лавочки палить, — кто противпрокурора слово скажет? А совмещение должностей в Отстойнике широкопрактикуется.

Вот гад, — ая в нижних юбках его супруги на балу отплясывала! Знала бы — нипочём бы ненадела!

Вымывшись, япоспешила на кухню делиться открытием.

Там, пользуясь,что меня нет, Профессор, Лёд и Рассвет быстро доедали последние кусочки жаренойрыбы.

— А тебевредно для фигуры! — завопил Лёд, только увидев меня на пороге, исграбастал последний кусок.

А я ехидно подумала,что надо последней дурой быть, чтобы в собственной кухне голодной остаться,какая я, всё-таки, мудрая, что свой ужин припрятала.

— Ну что,когда идем прокурора арестовывать? — надменно проигнорировав его вопль,спросила я. — Это же он?

— Нет, ксожалению, не он, — развёл руками Профессор.

— Да как неон? — загорячилась я. — Кто ещё о заклинании мог узнать?

— Прокурорподходит, — согласился Профессор, обсасывая рыбью косточку. — Но онникак не мог сегодняшней ночью бегать по улицам.

— Почему? —спросила я мрачно, зная, что нельзя задавать этого вопроса, потому что именноего от меня ждут.

— Видишь ли,душа моя, — бесцеремонно отправил кость под стол Профессор. — Мы тожедумали, что это прокурор, и Град, пока все выгружались и мылись, съездилверхом, навестил его. Очень вовремя. Растроганный прокурор высоко оценилчуткость представительства.

— Вчера твойдружок Ряха встретился с ним в узком проулке и, видимо, проулок был настолькотесным, что разойтись двоим там очень сложно, — решил ускорить рассказЛёд.

— Ну и?

— Ну и Ряханечаянно наступил господину прокурору на ногу. Теперь тот неделю ходить несможет, пока опухоль со ступни не спадет.

— И что самоеинтересное, жаловался прокурор Граду, — продолжал Профессор, — найтина твоего друга управу прокурор не может, гарнизон не находится в егоюрисдикции. И придраться формально не к чему: легионер даже извинился, когдасошёл со ступни. Да что толку, он её практически расплющил.

— А гдеГрад? — спросила я, оглядевшись.

— О, он ушёлпо делам, — махнул Профессор. — Душа моя, к тебе тоже есть дело.Рассвет объяснит.

Под столомразочарованный Копчёный в который раз пытался найти на костях, накиданныхдобрым Профессором, хоть клочок мяса. Ну, то есть рыбы.

Я сняла мокроеполотенце с головы, налила себе чаю и села поближе к очагу — сушиться.

— Ты можешьпереговорить со своим Сильным? — спросил Рассвет, управившись срыбой. — Чтобы мне разрешили посмотреть в архивах на Горе книги записейактов гражданского состояния?

— Чего-чего? —переспросила я.

— Книгизаписей актов гражданского состояния, — терпеливо повторил Рассвет. —За последние пятьдесят лет. Я бы мог сделать официальный запрос, если бы язнал, по какому году искать, — а так Гора вряд ли даст разрешение, слишкомбольшой объем документов.

— А что тыхочешь найти? — заинтересовалась я.

— Мне надо сними поработать, — уклончиво сказал Рассвет. — Я думаю, это не займетмного времени. Часа три от силы.

— Поговоришь? —спросил Профессор.

— Поговорю, —сказала я. — Только ничего не обещаю.

— Вот иславно, — обрадовался Профессор.

— Все этонесерьезно, — пробурчала я, прихлебывая пустой чай (в воспитательныхцелях) и злорадно думая, что мои два кусочка рыбы меня терпеливо ждут. —Надо было не сбегать со складов, а идти по следу главаря. Ищейку какую-нибудьпустить.

Предложениепустить по следу ищейку всех очень обрадовало.

— Чеговеселитесь! — обиделась я. — Надо по горячим следам его искать. Разэто не прокурор, то кандидатур у нас — пол-Отстойника. И, кстати, дать Рассветуденег не забудьте! При всем тёплом ко мне отношении Янтарного, пропуск в архивявно придется покупать.

— Разумеется,дадим, — кивнул Профессор. — А по горячим следам найти бы тогомолодца всё равно не удалось: ищейки только у Службы Надзора есть. А разначальник выздоровел — тёплого, как ты выражаешься, отношения к нам ожидать неприходится.

— Во-во, —подхватила я, встряхивая волосами, чтобы они лучше просохли, — Как бытеперь он этот поджог нам не приписал.

— Медбрат стобой! — всполошился Профессор. — Сплюнь три раза, чтобы не услышал.

Пришлось плевать,раз начальство велит. В сторону Льда, чтобы не объедал бедных девушек.

В Огрызок вернулсяГрад, расправившийся со своими таинственными делами.

То ли онперехватил чего-то в городе, то ли ещё не отошел от ночных событий и не зажилнормальной жизнью, но он как-то не обратил внимания на то, что всю его рыбусъели.

— В городебольшой шум, — рассказал он, подсаживаясь к очагу поближе. — Но пока,хвала Медбрату, никто ничего не понял, все просто недоумевают.

— Этохорошо, — поискал взглядом, чего бы еще съесть, и не нашёлПрофессор. — Ну, поскольку поработали мы усиленно, а ночь выдаласьтяжелая, властью, данной мне Ракушкой, объявляю этот день выходным. Идите,отсыпайтесь.

— Ура! —напугав Копчёного, дико заорали Лёд и Рассвет.

— Душамоя, — жалобно спросил Профессор. — А у нас в кладовой не завалялоськакого-нибудь варенья? Или печенья?