После убийства «бандой Штерна» лорда Мойна в 1944 г. Хагана помогала англичанам выслеживать членов банды – этот период известен как «сезон охоты», или Sezon. Сионистские политические лидеры изначально надеялись, что победа на выборах в Великобритании в 1945 г. Лейбористской партии, которая традиционно поддерживала дело сионизма, поможет ослабить ограничения на еврейскую иммиграцию в Палестину. Однако их надежды были вскоре разбиты. Новый министр иностранных дел Великобритании Эрнст Бевин пришел на эту должность с репутацией несгибаемого профсоюзного переговорщика, который ранее был сторонником создания еврейского государства, но за несколько дней, придя к власти, изменил свои взгляды и стал врагом номер один для сионистов-ревизионистов, считавших его главным препятствием для eretz Israel. Политика Бевина в отношении Палестины была следствием не его тайного антисемитизма – такое утверждение можно часто услышать, – а его убеждения в том, что между евреями и арабами начнется гражданская война, если в Палестину разрешить неограниченный въезд евреев. При этом он часто демонстрировал поразительную бестактность, шутя, что правительство США поддерживает массовую иммиграцию в Палестину, «потому что не хочет, чтобы в Нью-Йорке было слишком много евреев». А когда из-за отключения электроэнергии один раунд англо-еврейских переговоров в 1947 г. в буквальном смысле погрузился во тьму, он тяжеловесно пошутил, что «свечи не нужны, потому что есть израильтяне»22.

Холокост изменил политику Великобритании в Палестине. Когда подробности фашистских массовых убийств в Европе появились в мировых средствах массовой информации после 1945 г., стало неприемлемым в глазах всего мира, чтобы Британия мешала въезду еврейских беженцев в Палестину. Новый американский президент Гарри Трумэн неоднократно требовал, чтобы правительство Великобритании позволило ста тысячам еврейских беженцев немедленно въехать в Палестину, хотя его требование не было поддержано Госдепартаментом США, который рекомендовал контролировать иммиграцию евреев в Палестину. Несмотря на оказываемое давление, правительство Великобритании отказалось значительно повысить квоту для еврейских иммигрантов. Увидев, что их надежды на рост еврейской иммиграции не оправдались, все сионистские боевики в Палестине – Хагана, Иргун и «банда Штерна» – в конце 1945 г. объединились в Еврейское или Объединенное движение сопротивления, чтобы бороться с англичанами.

На этом этапе англичане столкнулись с, казалось бы, безнадежно непримиримой ситуацией. К концу войны некоторые британские официальные лица уже пессимистично предсказывали, что Великобритания не сумеет совершить невозможное – решить проблему Палестинского треугольника между ними, евреями и арабами. В 1945 г. особый уполномоченный в Палестине сэр Дуглас Харрис сказал, что Великобритания занимается бесполезным делом. Вскоре после этого министр финансов Хью Далтон пожаловался Клементу Эттли, что нельзя строить прочную базу на осином гнезде23.

Перед 1948 г. несколько ведущих политиков будущего Государства Израиль участвовали в борьбе с англичанами. Менахем Бегин, один из столпов израильской политики, был объявлен англичанами террористом, равно как и другой будущий премьер-министр Израиля Ицхак Шамир и по крайней мере один будущий судья Верховного суда (Меир Шамгар) и будущий министр юстиции (Шамуэль Тамир). Сам Авраам Штерн был впоследствии увековечен на израильской почтовой марке, а в наше время израильский городок Штерн является местом проживания ряда представителей ведущей политической и интеллектуальной элиты. Все это ведет к тому, что хочется спросить: законно ли называть этих борцов террористами? После создания в мае 1948 г. Государства Израиль подавляющее большинство тех, кто боролся с англичанами, отказались признать, что они были террористами, называя себя вместо этого «борцами за свободу». Но суть дела в том, что в то время боевики из «банды Штерна» открыто признавались в применении тактики терроризма. Считается, что «банда Штерна» – одна из последних группировок в мире, которая называла себя террористической организацией. Некоторые из ее членов использовали термин «терроризм» как почетный знак, очевидно, для того, чтобы идеализировать насилие. Лживые мифы по-прежнему утверждают, что члены Иргун и «банды Штерна» были «солдатами» и «борцами за свободу высочайшего нравственного уровня». Не далее как в июле 2006 г. группа израильтян «правых» взглядов, включая Бенджамина Нетаньяху, присутствовала на поминальной церемонии, организованной «Центром наследия Менахема Бегина», по поводу 60-й годовщины взрыва в гостинице «Царь Давид», который они упорно называют акцией «борьбы за свободу». Мемориальная доска в память об этом взрыве вызвала официальную реакцию британского посла в Тель-Авиве, который настаивал на том, что оскорбительно праздновать годовщину террористического акта. На самом деле Иргун и «банда Штерна» выбирали в качестве объектов нападения и убивали невинных гражданских лиц. Жертвы более половины из сорока двух политических убийств, совершенных «бандой Штерна» и Иргун, были евреями, которые были «коллаборационистами» и сотрудничали с англичанами.

То, насколько Иргун и «банда Штерна» были незаконными формированиями, видно по тому факту, что после того как в мае 1948 г. начало свое существование Государство Израиль, новому израильскому правительству пришлось заниматься исходившими от них угрозами. Когда Давид Бен-Гурион стал первым премьер-министром Израиля, твердая позиция, которую он всегда занимал в отношении «банды Штерна» и Иргун, привела к некоторой драматической конфронтации. В июне 1948 г. он приказал еврейским войскам стрелять по кораблю, стоявшему на якоре недалеко от Тель-Авива, под названием «Альталена» (таков был старый литературный псевдоним Владимира Жаботинского), на котором находились сочувствующие евреям и оружие для Иргун. В этот момент хрупкое молодое израильское государство было близко к гражданской войне, как никогда еще за всю свою историю. У этого эпизода есть отголоски и более близкие к нашему времени. В 1995 г. премьер Израиля Ицхак Рабин был убит ультрасионистским экстремистом «в отместку» за то, что он предложил вывести израильские войска из сектора Газа, а также за то, что находился среди тех солдат, которые обстреливали «Альталену» в 1948 г.24

В послевоенные годы в МИ-5 не было специального отдела, который занимался бы противодействием терроризму, но она занималась этим под лозунгом «борьбы с подрывной деятельностью», за что отвечал отдел Ф. Офицерами отдела Ф, больше всех обеспокоенными деятельностью сионистов, были Алекс Келлар и его помощник Джеймс Робертсон. Келлар был шотландцем с броской внешностью и дипломами юриста, полученными в Эдинбургском и Колумбийском университетах. Вероятно, он вдохновил Джона Ле Карре, который изобразил «человека в кремовых манжетах» в своем первом романе «Звонок покойнику» (1961) и которого в 1966 г. сыграл в фильме под названием «Смертельно опасное дело» Макс Адриан в шелковом халате с драконами с пурпурным платком в кармашке и розой в петлице. Во время войны Келлар был начальником SIME и часто ездил из Лондона в различные бюро МИ-5 на Ближнем Востоке. Позднее, находясь на Дальнем Востоке, Келлар отправил в штаб-квартиру МИ-5 запросы на «тропический комплект», включив в него «два пляжных костюма и один полотняный сайгонский костюм, белые рубашки из хлопковой ткани и смокинги из «акульей кожи». Гомосексуальная ориентация Келлара была широко известна в МИ-5 – удивительный факт с учетом того, что в те времена гомосексуальные связи были в Великобритании незаконны и считались на Уайтхолле потенциальным источником шантажа. Там также, очевидно, осталась не замечена гомосексуальная ориентация кембриджского шпиона Энтони Бланта. Несмотря на его иногда легкомысленный внешний вид – он любил носить пурпурные носки, – в ходе своей 35-летней карьеры в МИ-5 Келлар находился на переднем крае в последние дни Британской империи и холодной войны, выступая в роли бродячего посредника по улаживанию конфликтов в череде чрезвычайных ситуаций, которые происходили во владениях Великобритании по всему земному шару25.