Эта аналогия не была такой нелепой, как могло показаться на первый взгляд. Недавние исследования показали, что некоторые первые вожди Иргун и «банды Штерна» находились под сильным влиянием недемократической идеологии – как фашистской, так и коммунистической – в Восточной Европе, откуда многие из них были родом. Идеология молодежных групп Бетар в Великобритании и Польше родилась в экстремистском правительстве Йозефа Пилсудского, существовавшего в Польше между двумя мировыми войнами, которое стремилось создать этнически чистое польское государство. Известно, что группы Бетар в Польше брали себе за образец молодежное фашистское движение Балилла в Италии, члены которых носили красно-коричневую форму, а не черные рубашки, как в Италии. Журналист Аба Ачимейр, опаленный опытом большевистской революции, вел на иврите колонку под названием «Из записной книжки фашиста». «Нам нужен Муссолини», – утверждал он, хотя и принял бы что-нибудь вроде Шинн Фейн/ИРА. Перед войной некоторые немецкие сионисты-«ревизионисты» открыто называли себя «еврейскими черными рубашками» и ставили своей целью создание «еврейского фашистского» государства в Палестине. Во время войны «банда Штерна» даже стремилась к союзничеству со странами оси. В конце 1940 г., когда Великобритания отстаивала свое существование в битве за Англию, она предложила нацистам сотрудничать, наивно полагая, что Великобритания, а не гитлеровская Германия – главный враг еврейского народа. Когда итальянские и немецкие вооруженные силы продвигались по Египту и победа стран оси казалась уже в кармане, Штерн сделал такое же предложение Муссолини. Эти предложения ни к чему не привели, но они показывают, до какой степени Штерн ненавидел Великобританию38.

В МИ-5 также оказались правы относительно идеологической обработки в Бетар. Одна из членов «банды Штерна» Геула Кохен, которая впоследствии стала членом парламента Израиля (кнессета), написала в своих воспоминаниях, что она впервые встала на сторону насилия (которое, по ее словам, является злом), будучи еще молодой женщиной в рядах Бетар в Палестине. И хотя Бетар в Великобритании не была закрыта, как рекомендовала МИ-5, ее члены находились под плотным наблюдением39.

В начале 1947 г. МИ-5 раскрыла в Северном Лондоне группу, которая, по ее мнению, «планировала террористические вылазки в этой стране». Руководителями этой группы были не имевший гражданства директор компании российского происхождения Джоэл (Лео) Белла и его пособник Гарри Исаак Прессман – подданный Великобритании тоже российского происхождения, который управлял фирмой по производству химикатов в Стоук-Ньюингтон. МИ-5 выявила их благодаря прослушиванию телефонных разговоров и перехвату корреспонденции на основании ордера министерства внутренних дел в отношении Объединенной сионистской ревизионистской молодежной организации. По совету МИ-5 в июле 1947 г. особый отдел провел обыск на квартире Прессмана в Северном Лондоне, и в его запертом гараже были обнаружены террористическая литература, двадцать четыре ручные гранаты и двадцать четыре взрывателя. Несмотря на крепкие доказательства против него, МИ-5 не удалось возбудить судебное дело против Прессмана. Главная проблема была в том, что МИ-5 получила информацию благодаря ордеру МВД, а это так же, как и в наши дни, – и нам это прекрасно знакомо – означало, что она не может быть принята в качестве доказательства в английском суде. Прессман утверждал, что снял этот гараж для неизвестного третьего лица и ничего не знал о найденном в нем оружии. В конечном счете ни Белла, ни Прессман не были преданы суду, но одному члену их группы Эрику Принцу пригрозили депортацией в Россию, и МИ-5 вместе с особым отделом держала их деятельность под плотным наблюдением40.

Наблюдение МИ-5 за экстремистскими ревизионистскими организациями в Великобритании выявило, что некоторые их члены преувеличивали свою собственную значимость и способность проводить теракты. Однако, как отмечено во внутренних докладах МИ-5, самая большая угроза могла исходить не обязательно от ревизионистского мейнстрима, а от отдельных бунтарей, косвенно с ним связанных. Как предположил Алекс Келлар, проблема состояла в том, что «всегда существует возможность того, что какой-нибудь непредсказуемый акт насилия может быть совершен одним из их членов с горячей головой»41.

«Непредсказуемый акт насилия» и произошел. В августе 1948 г., после того как Великобритания фактически вышла из мандата по Палестине, двадцатитрехлетний еврей-бакалейщик из Олдгейта (Восточный Лондон) по имени Монте Харрис, сочувствующий Иргун и связанный с Еврейским легионом, взял на себя осуществление террористического акта в Великобритании – подрыв английских грузовиков и танков, возвращавшихся из Палестины. МИ-5, по-видимому, впервые узнала имя Харриса, когда оно появилось на посылке со взрывчатыми веществами, замаскированными под продукты питания, которая была послана из Соединенных Штатов сторонникам Иргун в Великобритании. В августе 1948 г. после трех недель интенсивной слежки, во время которой в какой-то момент сотрудникам Скотленд-Ярда пришлось переодеваться в специальную спортивную одежду, «ведя» Харриса на теннисный матч, особый отдел Скотленд-Ярда провел обыск в его запертом магазине в Олдгейте, в ходе которого были найдены двенадцать капсюлей, сорок восемь футов бикфордова шнура, две дюжины детонаторов и достаточное количество ингредиентов для изготовления термитных зажигательных взрывчатых боеприпасов. По мнению руководства особого отдела, в Англии началась бы «волна поджогов и диверсий», если бы Харриса не схватили. В октябре 1948 г. в Лондонском центральном уголовном суде он был приговорен к семи годам тюремного заключения, которое, как надеялся судья, послужит средством устрашения для желающих совершить террористические акты в будущем и сторонников политического насилия в Великобритании. Харрис вышел на свободу рано, в 1950 г., и сразу же переехал в Израиль. Но оказалось, что там против него возбуждено уголовное дело за прошлые «подвиги», и он в конечном счете осел в Ирландии42.

В ходе своей антитеррористической деятельности МИ-5 получала ценную разведывательную информацию от других разведывательных служб Великобритании, а также местной полиции и агентств безопасности в Палестине. Она тесно сотрудничала с SIS, которая во время войны и непосредственно в послевоенные годы руководила региональным бюро на Ближнем Востоке, работавшим под прикрытием как Межведомственное управление связи (ISLD). МИ-5 также поддерживала связь со службой радиотехнической разведки (SIGINT) и GC&CS, которые – хотя документальных свидетельств мало – по-видимому, давали ей ценную разведывательную информацию для борьбы с терроризмом. С 1923 г. у сухопутных войск Великобритании была станция перехвата в Сарафанде (Палестина), и в 1944 г. директор GC&CS воздал должное «тесной связи GC&CS и Сарафанда». Ближневосточный отдел МИ-5 счел, что перехваченные SIGINT в годы войны сообщения сионистов оказали «существенную помощь», и, судя по документам МИ-5, в послевоенные годы GCHQ (Центр правительственной связи) – переименованная GC&CS – успешно расшифровывал большинство основных сионистских дипломатических сообщений, получивших кодовые названия – источники «Сливки», «Туман» и «Лютик». Также кажется вероятным, что GCHQ предоставлял разведывательную информацию о местонахождении радиопередатчиков Иргун и «банды Штерна». Одна из подпольных радисток «банды Штерна» Геула Кохен позже описывала, как палестинская полиция застала ее врасплох и арестовала, когда она передавала сообщения. Ее местонахождение было раскрыто, вероятно, благодаря информации, предоставленной GCHQ, которая позволила засечь ее по сеансам связи, – этот процесс известен как пеленгация (D/F на разведывательном жаргоне)43.