— Обвинение, требования моего увольнение — естественно, дело рук Черкасова? — он кивает, уже не в силах разговаривать. Какого хрена, после больницы ты таскался к моей жене?!

— Я хотел забрать ее с собой… Майор потребовал убраться из города, угрожая засадить по подставному делу, — еле шевеля языком, отвечает мужик.

— И самый главный вопрос — какого хрена ты ее преследуешь и запугиваешь сейчас?! Решил отыграться на беззащитной женщине?! — Αркаша даже выть прекращает, распахивает глаза и смотрит на меня в недоумении. Значит не он… да и у такого трусливого пса ума бы не хватило так грамотно и маниакально скрываться.

— Я никого не преследую, последний раз мы виделись два года назад! — тут его накрывает настоящей паникой, потому что я пытаюсь повесить на него то, чего нет.

— Ясно! — отшвыриваю кусок дерьма от себя. И кидаю ему его телефон. — Увижу тебя рядом с Никой — уничтожу! Скорую вызову, выползи на дорогу, чтобы тебя увидели. Иду к машине, выключая диктофон, сохраняя запись. — И да, я все записал, решишь поделиться нашим разговором, и пойдешь на дно! — предупреждаю я, сажусь в машину, вызываю с незарегистрированного номера Скорую и выезжаю на трассу. Звоню Серому, прошу просмотреть за Никой ещё, обещая доплатить за ночную смену. Скидываю звонок, прибавляю газу и сам не знаю, куда еду, куда-то вперед, на полной скорости. Хочется заявиться к Черкасову и пустить ему пулю в лоб, а ещё лучше — медленно сдирать с него кожу, как он сейчас с меня.

Через какое-то время бесцельной езды торможу возле какого-тo бара, прохожу внутрь и опрокидываю пару стаканов двойного виски, чтобы немного обезболить ноющую душу. Напиваться не хочу, не вариант, пробовал уже два года назад, не помогло. Выхожу из бара и еду к дому Ники.

Οтпускаю Серого, расплачиваясь с ним за день. Паркую машину напротив ее окон, и просто сижу, смотря в лобовое стекло. Хочется зайти, найти ее сонную и теплую, прижать к себе податливое тело, зарыться лицом в волосы, глубоко вдохнуть и наконец вновь почувствовать себя счастливым. Но я боюсь посмотреть ей в глаза. Словно трусливая собака, сижу и смотрю в темные окна. Включаю запись с диктофона и прокручиваю признания Αркадия, вслушиваясь в каждое слово, добивая себя. Моя маленькая девочка, моя Лисичка никогда меня не предавала и всегда говорила правду, я оглох и ослеп от ревности и ярости! Боже, почему?! Почему, мать твою! Почему подставляли меня, а играли с ней?! Нашли мое слабое место и уничтожили наш брак.

Марк

Прошла неделя, самое мучительное время в моей жизни. Голову разрывают тысячи мыслей. Трудно, когда у тебя одна проблема, и невыносимо, когда их несколько. Вся моя жизнь — сплошной фарс. С одной стороны, Ника, за которой я хожу тенью, и не знаю, как посмотреть в глаза, а с другой стороны — ад, в котором варятся Черкасов и преследователь моей жены. До Черкасова просто так не доберешься, чревато губительными последствиями, а маньяк притих, похоже, мы его спугнули.

Каждое утро я отвожу Нику на работу, потом пытаюсь вести свои дела, и постоянно думаю, как уничтожить моих персональных демонов, сломавших мне жизнь. Это не эфемерные твари в моей голове, а настоящие люди, на которых можно найти управу, если хорошо поразмыслить.

Вечером я забираю Веронику с работы, мы заезжаем в магазиң и покупаем продукты. Дома она готовит ужин на двоих, и мы едим, обсуждая прошедший день. Почти все как раньше, за исключением того, что я теперь чужой, все наши разговоры сводятся только к преследователю и безопасности Ники. А после моя Лисичка запирается в комнате. Я не лезу к ней, потому что боюсь прикоснуться или завести разговор. Я трусливо боюсь заикнуться о прощении. Она полностью, безоговорочно, оправдана в моих глазах. Только легче от этого нам не станет. Оказалось, легко обвинять и уходить уязвленным, с гордостью хлопая дверями, объявляя о разводе. Но невозможно вымолить прощение, зная, что тебя не простят, и как раньше уже не будет. Я могу только смотреть на нее, заново изучать каждую деталь и внутренне корчиться в агонии от того, что сам все сломал. Да это сделано чужими руками, но никак не отменяет вины за то, что я ңе поверил, не почувствовал искренности своей женщины, оставляя ее униженной наедине со страхами и болью. Что говорят в таких случаях? «Прости я был неправ?» Это смешно и ничтожно мало! Мне не хватит этой гребаной жизни, чтобы вымолить прощения у моей маленькой Лисички, и вернуть назад ее безоговорочную любовь. Сколько раз она пыталась мне донести, что все не так, как мне, идиоту, казалось. Сколько раз унижалась, а я с садистским удовольствием втаптывал ее грязь.

Стала раздражать Татьяна. Я дал ей время свыкнуться с мыслью, что мы не вместе, спокойно собрать вещи и переехать. Куда? Это ее проблемы, в конце концов, у нее есть мать, которая всегда ее примет, и достойная работа, чтобы снять свое жилье. Но Танюха тянет время, несмотря на то что я почти не живу дома — прихожу только принять душ и переодеться. И ведь неглупая женщина, все понимает, но отчаянно строит из себя дуру. И это не прибавляет мне плюсов перед Никой.

— Да, — отвечаю на телефонный звонок, прежде чем покинуть офис.

— У меня кое-что есть, — загадочным тоном произносит Серый.

— Ρассказывай, Шерлок, — усмехаюсь я.

— Не телефонный разговор. Ты же сейчас будешь забирать жену с работы?

— Да, — уже вполне серьезно отвечаю я, надеваю куртку и покидаю офис.

— Давай встретимся во дворе за рестораном, где работает твоя жена.

— Хорошо, через пятнадцать минут буду, — скидываю звонок, спускаюсь вниз. Сажусь в машину и набираю Нику.

— Да, — довольно спокойно отвечает она, а меня сейчас от каждого ее слова бросает в дрожь и начинается какая-то ломка, словно заново узнаю свою жену! Да, она моя жена, несмотря на то что мы развелись. Она оставалась ей два года и будет ею до конца. Даже если теперь она прогонит — я не уйду, буду в ногах валяться, но не оставлю свою женщину. Я и раньше никого на ее месте не видел. Как бы ни старалась Татьяна, она не смогла стать мне близким, родным и безумно любимым человеком, той, с которой я видел семью, детей и дальнейшую вечность вместе. — Я освобожусь через десять минут, — сообщает Ника.

— Задержись немного и не выходи из ресторана, пока я не позвоню.

— Что-то случилось? — с волнением спрашивает Вероника. Случилось, моя хорошая. Я полный мудак и не могу смотреть тебе в глаза.

— Нет, все хорошо, просто дождись меня.

— Хорошо, — вздыхая отвечает она, будто устала от моего общества, и сбрасывает звонок.

Въезжаю в небольшой дворик и паркуюсь на стоянке рядом с машиной Сереги. Мой бывший подчиненный садится ко мне на переднее сидение, жмет руку и берет из моей пачки сигарету. Открываю окна и сам прикуриваю, глубоко затягиваясь. Когда-то я клятвенно обещал моей жене бросить курить, как только мы решим завести ребенка. И я выполню свое обещание, во что бы мне это не стало.

— Вещай, — поторапливаю я. Серега достает телефон и показывает мне фото парня в черной куртке, лица особо не видно из-за высокого ворота и сильно натянутого капюшона, а у меня возникает стойкое ощущение, что я уже где-то видел этого парня. Но сейчас модно носить куртки, толстовки мешковатого типа с капюшонами. Полгорода в таких ходит — и парни, и девушки — все одинаковые.