Внезапно склон Серебряной горы начал резко подниматься вверх. Идти стало труднее. Но что это? Петька остановился. У него появилось чувство, будто сопка, на которой он стоял, живая! В том смысле, что где-то глубоко внизу, в самой ее сердцевине, ходят, разговаривают, что-то делают люди. Бумажкин и сам не мог бы объяснить, каким образом он это чувствует, но в его жизни уже были ситуации, когда на него внезапно находило какое-то озарение, после которого он был твердо уверен, с чем имеет дело и что последует дальше. Петька решил еще немного постоять на этом месте, чтобы до конца разобраться в своих ощущениях, но снизу донесся громкий требовательный голос.

— Петьк, а Петьк! — кричал дядя Миша. — Ты куды забрался-то? А ну быстро вниз, ехать надо!

«Ах да, время обеда, — вспомнил Бумажкин. — Ну вот сейчас я их огорошу… — И тут же одернул сам себя. — А, впрочем, чем огорошивать-то? Тем, что мне показалось, будто внутри Серебряной горы кто-то ходит? Но взрослые не очень-то верят таким вещам. Им факты подавай. Что же теперь делать? Наверное, надо один на один поговорить с Сергеем, может, поймет. Кстати, интересно, для чего он здесь появился? Ведь в разговоре с Крокодилицей он сказал, что появляется там, где что-то происходит. Выходит, и это его появление не случайно?»

Скорее бы вечер! Вот уж тогда-то Петька засыпет его вопросами. И как они добрались до Читы, и встречался ли. Смирнов со Столетником — все, все он узнает…

Еще подходя к машине, Петька услышал возбужденные голоса и понял, что творческая атмосфера превратилась в конфликтную ситуацию. Расстановка сил была такова. С одной стороны, стояли Смирнов и дядя Миша, с другой — тощий как жердь водитель по имени Николай, а между ними, но чуть поодаль — оператор Вадим. Петька сразу вычислил, что инициатором конфликта был водитель, и не ошибся. Его лицо то ли от злости, то ли от мороза было покрыто багровыми пятнами, а в маленьких глазках мелькали недобрые огоньки.

— В конце концов — я старший группы, — произнес Смирнов, спокойно глядя на взбудораженного собеседника. — И ответственность за все несу я.

— Да понимаешь ты или нет, что завтра с утра у меня новая командировка! — прервал его водитель. — Сейчас бы мы уже к Чите подъезжали, а мы до сих пор тут торчим! Чего мы здесь торчим, можешь объяснить? Еще и выговор за то, что изменили маршрут, получим!

— Не изменили, а удлинили, — поправил его журналист. — А, точнее, заехали на обратном пути еще в одно место. Чтобы сделать очень важный материал. — Николай засопел. — Но если ты очень устал…

— Да при чем тут это! Я ж говорю, мне всю ночь машину вести!

— Тогда тебе тем более нужно отдохнуть, — как ни в чем не бывало продолжал Сергей. — Поэтому вы сейчас едете к Михаилу Дмитричу, обедаете, Вадим снимает теплицы (сделаем небольшой сюжетик), и — обратно… А мы с Дмитричем будем идти навстречу…

«То есть как это, идти навстречу? — не врубился Петька. — Они что, без меня решили что-то обследовать?» От обиды у него запершило в горле.

— Вы нас забираете, — продолжал Смирнов, — а возле трассы мы расстаемся. Поскольку у тебя, Николай, времени в обрез, Михаил Дмитрия пойдет дальше пешком, если он не возражает, конечно, а мы прямым ходом — в Читу.

Тут Петька совсем запутался. Этих взрослых иногда фиг поймешь!

— Так а ты-то че, без обеда останешься? — уже довольно миролюбиво спросил водитель.

— Так мне же не привыкать!

Оператор, с лица которого всю дорогу не сходила улыбка, теперь стал серьезным и озабоченным.

— Я — категорически против, — сказал он. — Обойтись без обеда, — еще полбеды. Но вот остаться здесь вдвоем, в месте, вокруг которого ходят нехорошие слухи… Сам же Михаил Дмитриевич сейчас рассказывал…

— А вот я… — попытался вклиниться Петька и сообщить о своих ощущениях, — я сейчас…

Дядя Миша бросил в его сторону гневный взгляд. Мол, что ты себе позволяешь?

— Все мы находимся здесь, — сказал Смирнов, — и, согласитесь, никто ничего подозрительного не заметил…

— Да успокойтесь вы ради бога! — поддержал его дядя Миша. — Вы только посмотрите: снег-то нетронутый! Это значит, что с октября здесь не ступала нога человека! А вы чего-то боитесь!

— Все, по машинам! — скомандовал Смирнов.

— Я остаюсь с вами! — заявил Петька.

— Ну ты че, пацан, едешь, нет ли? — закричал из машины долговязый шофер.

— А ну-ка без разговоров! — Дядя Миша приподнял Бумажкина, бесцеремонно втолкнул его салон «уазика» и захлопнул дверцу.

Петька хотел выскочить, но машина моментально набрала скорость. Внутри у него все заклокотало от негодования. «Отвязаться хотят? — думал он. — Не выйдет! Еще нарочно после обеда приеду! А уж по дороге домой я этому дяде Мише все припомню. И освещение как в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, и то, что в Благодатном преступности никакой…»

— Вечно с этим Смирновым проблемы, — донеслось из кабины. — Откажусь от командировок с ним… Я, кстати, как чувствовал, и от этой отказывался, тем более что завтра с утра опять… — И безо всякого перехода добавил: — Смотри-ка, Вадь, небо затягивается, похоже, снег будет… А я-то думал, с чего это суставы ломит?

Петька взглянул на небо. Оно напоминало московское в зимнее время года: бескрайняя голубизна была задернута серой пленкой. Даже непривычно как-то для Забайкалья, в котором, как он уже убедился, всегда светит солнце.

Миновав рудоуправление, машина свернула на трассу. На фоне бурой сопки как-то беспомощно темнели две маленькие фигурки. Внезапно Петька почувствовал острый приступ тревоги. Ему казалось, что с ними должно случиться что-то очень плохое.

— Остановитесь! — закричал он. — Мне нужно выйти! Я пойду пешком, слышите?

Водитель повернул свою длинную голову:

— Эй, рыжий! Заткнись, а?

— Остановитесь! — не унимался Петька.

Долговязый врубил на всю громкость магнитофон и продолжал крутить баранку автомобиля…

Даша, судя по всему, уже высматривала их из окна кухни. Мелькнула голубая шторка — и девочка появилась на крыльце.

— Милости просим, — сказала она, — все уже давно готово. А где же дядя Миша и журналист?

— Работают. Мы их чуть позднее заберем, — ответил Вадим, спрыгивая из машины вместе с камерой в руках. — Вот, дали задание снять теплицу. Где она?

— Пойдемте покажу, — сказала девочка. — Сабля, свои! Идите, не бойтесь!

От Петьки не укрылся мимолетный взгляд, который она бросила в его сторону: все ли в порядке?

Оператор вышел в огород, собака полезла в конуру. В этот самый момент калитка открылась, и во дворе появился долговязый. Сабля опять выползла из конуры, но лаять не стала, а, глядя на него, грозно зарычала. Петька понял, что это не совсем обычное для нее поведение и что для водителя наступает ответственный и опасный момент. То же самое поняла и Даша.