и хиротонию в Муромского, если не хотите ехать туда?» – сказал ему серьезно митрополит Сергий. – За нарушение присяги Вас нужно сейчас же лишить архиерейства. Тот смирился и поехал. Естественно, что в сердце его осталось чувство некоторой обиды на митрополита Сергия, и не невозможным было для него впасть в грех оппозиции последнему. Об архиепископе Варлааме ничего не слышно с этой стороны.

Не трудно было этим иерархам воздействовать в греховном смысле и на главу митрополии митрополита Агафангела, перенесшего к тому времени два удара, притупивших в не чуткость сразу узнавать в сложных делах каноническую сторону, особенно когда противники митрополита Сергия указали ему на неправильность действий митрополита Сергия, ибо и сам митрополит Агафангел, как известно, в свое время ошибочно считал себя обиженным митрополитом Сергием, будто бы незаконно воспринявшим права Местоблюстителя, принадлежавшие ему.

Да простят мне эти иерархи, что я позволил себе своим личным суждением войти в интимную область их жизни. Это я сделал в единственной цели выяснить верующей эмиграции каноническую Истину, знать которую они, несомненно, желают. А когда не видишь принципиального обоснования известного морального факта, то для объяснения его нельзя обходить вниманием психологических мотивов, даже в виде обычных человеческих слабостей, если есть для них хотя и вероятные соображения. Ныне такое время, когда Истина вообще всячески затеняется часто будучи прикрываема именно человеческими немощами. А когда Церковь воссозидается, а воссоздаться Она может и должна на Истине, то долг выявить эту Истину лежит прежде всего на архипастырях.

Столкнутый с канонического пути, митрополит Агафангел, под влиянием переписки с митрополитом Сергием, выяснившим ему всю ошибочность его откола, скоро сам восчувствовал ее. Официально эта группа епископов заявила митрополиту Сергию о своем отколе от него 24 января (6 февраля) 1928 г., а уже в марте он просил митрополита Сергия пересмотреть его дело. Последний ответил ему согласием на то и выразил свою надежду на его возвращение, т. е. подчинение канонической власти. Но обычно падение совершается легко, а восстание медленно, требуя подвига смирения, которое дорастает до нужной силы духовным трудом и помощью Божией.

Тем более затрудняется это духовное восстание, если окружающая живая духовная атмосфера сдерживает его. А около Ярославльского первоиерарха, кажется, это и было. Член Патриаршего Синода архиепископ Павел, после погребения митрополита, разбирая дела его личной канцелярии, нашел одно дело, привезенное им в Синод, представляющее в себе официальную просьбу группы православных г. Екатеринбурга к митрополиту, в которой они пишут ему: «У нас есть архиепископ Иоаким Член Московского Синода, григорьевщина; а тут еще епископ Виктор, Вятский викарий (сторонник митрополита Иосифа) зовет к себе; где же Истинная Церковь? Кого нам держаться?» Митрополит Агафангел на этом прошении от 17 сентября 1928 г. положил резолюцию: «рекомендую держаться архиепископа Иоакима». Однако, резолюция из канцелярии не была отправлена просителям.

Но все же с митрополитом Агафангелом был большой его духовный подвиг, его лишения за Церковь, приобретавшие для него большую моральную ценность от его преклонных лет. В них он нашел себе благовременную помощь свыше (Евр. 6, 9-10), чтобы, стряхнув временное искушение, подняться на высоту спасительной Истины. На несколько времени до смерти он формально заявил Синоду о своей ошибке и просил принять его в общение с Церковью; был принят и умер умиротворенным. О смерти митрополита Агафангела уведомил митрополита Сергия архиепископ Варлаам, прося его указаний о погребении, совершить которое и послан был член Синода. Ахиепископ Павел, ныне управляющий Ярославльской епархией. Он же там в 40-й день совершал заупокойную литургию, при мне возвратился оттуда и дополнительно о нужном доложил Синоду. За митрополитом Агафангелом, как передавали мне, присоединились архиепископ Серафим и епископ Евгений, хотя и высланные властью из Ярославльской митрополии. Впрочем, о первом я здесь уже слышу, что будто он опять выступил с посланием (к кому?), ставшим известным заграницей, против митрополита Сергия. Возможно и то, если только это его послание, ибо восстание совершается духовным подвигом. Не примиренным из «Ярославльской» группы иерархов, как мне точно известно, остался один митрополит Иосиф. С ним стоят в оппозиции митрополиту Сергию два Петроградских викария, епископ Виктор, Вятский викарий, и временный управляющий Воронежской епархией, епископ Алексий, как-то в переживаемое смутное время из простых келейников прошедший во епископы, переменивший несколько викариатств и, состоя потом Воронежским викарием, за смертью правящего, был назначен временный управляющим епархией. Полагают: зная, что его не могут сделать правящим Воронежским, чтобы остаться в этом положении, он откололся от митрополита Сергия.

В храмах на эктениях так молятся о властях: «О богохранимой стране нашей и о властех ее, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте». Никого в храме это поминовение не смущает; может быть и есть отдельные лица недовольные в душе и этим надлежащим, согласно, по ап. Павлу, воли Духа Святого, поминовением. Но это недовольство было бы и неразумным и греховным, ибо молитва за властей, даже гонителей, для указанного результата нужна не столько для последних, сколько для гонимых христиан, силою молитвы которых, по милосердию Божию, притупляется и вражеский меч, а проклятие только острит его против проклинающих (Рим. 12, 14; 19–21) и на дольше задерживает удары по ним.

Сами большевики, думаю, этим не интересуются и, конечно, как безбожники, не могли и намекать митрополиту Сергию на издание распоряжения о молитве за них, ибо это было бы подрывом не только атеистического их принципа, но и явным показателем их боязни народа, обнаружения чего они, кажется, всемерно избегают. Им приличнее всего в данном деле в ослеплении безбожием только глумиться над исполнением Церковью воли Божией, как это они и делали, и не препятствовать тому, как явному выражению, по их мнению, рабской боязни пред ними. Это распоряжение о молитве, конечно, распоряжение митрополита Сергия и Патриаршего Синода, как канонической власти. Пусть кому угодно думать (но я стою за принцип и на принципе), что оно было подсказано некиим страхом или даже угодливостью; я скажу, что и это хорошо, ибо, хотя под действием этих, с обывательской точки зрения, невысоких качеств, там стали на христианский путь, указанный Духом Святым, а не на путь греховного проклятия, которым только усиливаются гонители Церкви. Не силою ли тех молитв там ненависть врагов Церкви уменьшилась, и Церковь постепенно укрепляется, и не силою ли осуждения в эмиграции этого святого дела растет здесь взаимная вражда и разделения? Еще не понята и опытом не пережита здесь спасительная сила молитвы за врагов. Поэтому, можно судить, из каких кругов исходят оттуда, если только они идут из России, язвительные сарказмы над молитвой за властей, врагов