— Всё, что захочешь.

Однако, выслушав её просьбу, он пришёл в ужас.

— Это какое-то безумие, Эстер!

— Но это возможно! Я могу это сделать.

— Бред какой-то! Прости.

Она резко отстранилась.

— Эти люди могущественней, чем ты думаешь! Мы не можем просто так сидеть и ждать катастрофы!

Резко повернувшись, она наткнулась на край стола и зашипела сквозь зубы, морщась от боли и потирая бедро.

«Тогда тем более тебе не следует лезть в это дело!» — хотелось крикнуть Гонсалесу.

Вместо этого он заставил себя заткнуться и обнял её, как ребёнка:

— Давай не будем решать сгоряча. Мы придумаем что-нибудь… Найдём выход.

Её лицо смягчилось, потеплело от его интонаций, и магистр зажмурился от стыда. Что бы она там ни думала, он ненавидел её обманывать. Да, он был опытным лжецом и мог заставить свой голос звучать как надо. Но вся его душа восставала от мысли, что приходится использовать это против Эстер. Это было просто бесчестно.

У неё была прохладная гладкая кожа, словно свежесть нетронутой желанной воды… только в этот раз их поцелуй имел привкус горечи. Гонсалес никогда не доверял ощущению счастья — слишком оно скоротечно, неуловимо. И чем сильнее захочешь его удержать, тем больнее терять. Он всегда знал, что им с Эстер однажды предстоит разойтись в разные стороны. Но никак не ожидал, что момент расставания наступит так скоро.

Осенняя погода на островах вела себя словно капризная дама: молочная туманная стылость сменялась пронизывающим ветром, приносящим с собой то дождь, то град, а иногда и торнадо, проходившийся по побережью широкой метлой. В этот раз с дальнего острова Сильбандо прилетел разгневанный Эстладо, выжигая осеннюю листву ледяным дыханием. Для разгона у него было двести километров пустоты над Океаном, так что до пика Теймаре он добрался в полной боевой готовности, разбудил там Фрайо и схлестнулся с ним в яростной схватке. В небе шваркнули молнии. Башни Кастильо содрогнулись от грохота.

От жестоких порывов ветра гнулись мачты анемометров, а приборы сходили с ума. Магистры шептались, что давно уже не помнили такой бури. Непонятно, что было тому виной: проходящий циклон или слишком жаркое лето, но все сходились во мнении, что мощная волна флайра, движущаяся вокруг Ланферро, сделала изменения в погоде совершенно непредсказуемыми.

Во флигеле все были заняты делом. Орландо готовился к очередному коллоквиуму, Саина — к полевой практике со студентами, хотя все сомневались, чтобы выезд состоялся в ближайшее время. Как сказал Альваро, при таком ветрище катер с практикантами, чего доброго, унесёт куда-нибудь на Луну.

Дейзи, не поднимая головы, сидела над таблицами, пытаясь с помощью цифровых моделей предсказать поведение ветров в портах Керро, Пуэрто дель Росарио на Палмере и Пуэрто дель Томатос на Аррибе. Дийна ей помогала, раскрашивая синоптические карты островов. К этому времени она уже знала, что волнистые линии, пересекающие карту, называются «изобары» и обозначают места постоянного давления. Её больше не смущали определения вроде «адвективный туман, возникший в зафронтальном тёплом воздухе». Она научилась отмечать центры циклонов и атмосферные фронты. К её беспокойству, большую часть карты пришлось закрасить зелёным (осадки), жёлтым (мгла) и синим (низкая облачность).

Погода была определённо нелётной. Дирижабль с Аррибы опаздывал уже на три дня. Почта с Палмеры тоже запаздывала. Больше всех тревожился Мартин, который давно не получал известий от гусей.

Дийна сначала подумала, что он шутит.

— От каких гусей? — переспросила она. Может, это какой-то академический сленг?

— От обычных, серых. Летом они живут на Керро, осенью мигрируют на Палмеру, а оттуда — на Континент. А теперь мы потеряли их из виду, и в этой мясорубке, которая творится вокруг острова, с ними может произойти всё, что угодно!

Ситуация понятней не стала.

— Хочешь сказать, что гуси лично докладывают тебе о своих передвижениях?!

— Не они, а орнитологи, — вздохнул Мартин, беспокойно вышагивая по комнате. По стене за ним металась длинная взлохмаченная тень. — У них станция на Палмере.

«Теперь ясно», — подумала Дийна. Из-за погоды почтовое сообщение с Палмерой было нарушено. Световой телеграф тоже не передавал никаких сообщений.

— Не пропадут твои гуси, они водоплавающие, — усмехнулась Дейзи. — Скорее это нас всех смоет!

Но Мартин не унимался:

— Нужно слетать на Палмеру, проверить метеостанцию!

— В такую погоду? — саркастически вопросил Альваро, удобно устроившись возле камина со старым «Вестником Аррибы». — Думаешь, кому-то из нас жить надоело?

Все, не сговариваясь, посмотрели в окно, за которым дребезжал дождь в желобах и клубилась сплошная серая мгла. Иногда раскат грома властно вмешивался в разговор, заставляя всех почтительно умлокнуть. Время от времени белая вспышка выхватывала из сумрака отдельные кадры: бьющийся на ветру флюгер, пузырящиеся лужи на каменной дорожке, ветки жасмина, исхлёстанные дождём… Детектор молний пищал как припадочный, пока его не отключили.

Единственный плюс островных гроз заключался в том, что длились они обычно недолго. Природа устраивала жителям Архипелага глобальную встряску, разгоняла всех по домам — и всё затихало. До следующего раза.

На другой день уже можно было выйти наружу, не опасаясь, что тебя унесёт шквалом или прибьёт отвалившейся черепицей. За последние сутки Мартин так извёл всех своими гусями, что обитатели флигеля привыкли считать их почти что близкими родственниками. Бледный и несчастный, Мартин уныло слонялся под окнами и сам был похож на запоздалого перелётного гуся, которого подвели его биологические часы.

Наконец, Альваро, не выдержав, предложил ему вдвоём слетать на Палмеру, чтобы проведать метеостанцию и заодно навестить орнитологов.

— Слетаем по-быстрому, туда и обратно, пока опять не задуло!

— Можете не успеть, — мрачно предсказала Дейзи, подняв усталые глаза от расчётов. — Лучше лететь через два-три дня, когда будет более устойчивая погода!

— Столько я не выдержу, — усмехнулся Альваро. — Если мне ещё двое суток придётся выслушивать этот плач о пропавших гусях, я сам мигрирую на Континент!

Сняв учебную мантию, он переоделся в видавшую виды кожаную куртку, годную только на то, чтобы ловить рыбу в Агилосе. Пока Мартин метался по дому, собирая рюкзак, Альваро вышел, чтобы взять в деканате катер, и вернулся расстроенный:

— Там, оказывается, машина на катере барахлит. Не везёт нам! Я сейчас поеду к ремонтникам в Оротаву, но, боюсь, что сегодня мы до Палмеры не доберёмся.

Мартин тоже огорчился было, но потом встрепенулся:

— Подожди! В колледже ведь было два катера!