Я смутился.

— Тебя здесь никто не держит. Но если ты нарушишь запрет хозяина дома, то обратно тебя уже не пустят. Выбор за тобой! Ясно?

— Да, командир!

Дерево Ах отличалось прочностью. Когда я точил его, инструментом, найденным мной в мастерской хозяина дома, мелкие пылинки плясали в воздухе, подсвеченные солнцем, и пахли булочками. Пшеницы здесь не было, а местные лепешки, которые готовили из сердцевины того, что я звал бамбуком, хотя и были вкусны, но на настоящий хлеб не походили ни разу. Запах этого дерева вгонял меня в транс — я наслаждался кусочком потерянного дома и страдал от боли воспоминаний. Но остановиться было невозможно — боль не могла заглушить иллюзорное счастье. И как истинный наркоман я бездумно полировал рукоять моего нового электрошокера, хотя она и так уже была идеальна.

Три дня я болтался по пустому дому, развлекая себя разговорами с Саэтех и Сурдаром — так звали охранника. Саэтех родилась и выросла здесь, несколько раз ездила в Варсонил и считала, что все уже видела. Ей нельзя было отказать в сообразительности и природной сметке, но ее кругозор для меня был ничтожным. Я словно разговаривал с обычным человеком, полным забот о доме, семье, работе, которого мало интересовали события соседней реки. Сурдар, напротив, был привезен сюда хозяином, с которым был связан службой и какой-то давней историей. Он охотно, хотя и немногословно, отвечал на мои вопросы, но толку в этом было мало. Названия местностей и населенных пунктов, которые он упоминал, ничего не говорили мне, а попытки что-либо уточнить наталкивались на особенности местной географии. Все ориентиры, да и вся система координат, были привязаны к речной сети. Попытки уточнить что-либо приводили к ответам вроде: на таком-то левом притоке такой-то реки, между правыми притоками последнего таким-то и таким-то, недалеко от того знаменитого болота. Я не брался решать этот ребус, так как быстро нашел себе занятие поинтересней.

В доме обнаружилась неплохая мастерская с инструментом и разнообразными материалами, и я поспешил воспользоваться возможностью и собрать задуманное устройство для отпугивания хулиганов. Против скелле оно, конечно, было бесполезно. Я надеялся, что пока бесполезно. Страх перед пыткой оставил глубокий шрам во мне, и этот шрам заставлял изобретать безумные проекты — во всяком случае, попадать в тюрьму скелле я более не желал.

Шокер — так я назвал мое изобретение — был готов. Я испытал его тихонько в пустом нижнем этаже дальней башни. Надо сказать, эффект превзошел ожидания — в воздухе в двух метрах от меня заревел ослепительный разряд электрической дуги. Я поспешно прекратил нажимать на спусковой крючок, которым я раскручивал маховик с закрепленным в нем активным ядром. Воняло озоном, волосы стояли дыбом — слава богу, ничего не подпалил. Никто ничего не заметил, и я еще поэкспериментировал с оружием. Размером шокер был с небольшой карабин с расширением посередине, где в кожухе вращался маховик, и двумя широченными “стволами”, в которых прятались линзы. Устройство напоминало двуствольный дробовик в стиле стимпанка. Я ожидал, что наибольшая эффективность будет достигаться при определенной скорости раскрутки маховика, но оказалось, что чем быстрее он вращался, тем мощнее генерировалась дуга. Возможно, оптимальная скорость вращения просто была еще выше, чем та, которую я смог развить.

Обнаружилась также неожиданная проблема — маховик вращался по инерции еще некоторое время после того, как я останавливал раскрутку. Соответственно этому угасала и дуга. С таким оружием можно было подпалить совсем не то, во что нацелился. Мне нужно было устройство прерывания. Я вспомнил, как на барже снимался импульс с чебурашки простым перемещением последней из зоны действия движителя. Ожидая возвращения хозяина, я не мог рассчитывать на большой запас времени, поэтому поступил просто — сделал «стволы» на моем дробовике откидывающимися, как в настоящем ружье. Замок для откидывания стволов я сделал совмещенным со спусковым крючком, и теперь достаточно было потянуть за второй крючок — и дуга мгновенно гасла, а «стволы» красиво откидывались вниз.

В мозгу роилось множество идей — от электросварки до летательных аппаратов, но я счел, что на первый раз достаточно. Следовало дождаться хозяина, чьим гостеприимством я пользовался в значительной мере без спросу.

Ночью меня разбудили громкие голоса. Сурдар громко спорил с кем-то на улице. Я вышел из комнаты на галерее, куда меня поселили, и увидел Сурдара с ацетиленовой лампой, стоящего рядом с воротами. Там кто-то опять что-то сказал. Охранник повесил лампу на специальный крюк рядом с воротами и внезапно исчез. Широко раскрыв глаза, я пытался понять, куда он делся, и внезапно увидел, что тот встал в нишу рядом с калиткой и держит в руке здоровенную дубинку, мною ни разу до того не виданную. Я метнулся в комнату за своим шокером и, когда вернулся, обнаружил, что к воротам идет Саэтех. Охранник тоже увидел ее и шагнул навстречу. В то же мгновение ворота взорвались лохмотьями измочаленной древесины, и Сурдара швырнуло на девушку. Сцена на постоялом дворе повторялась как в плохом кино. Двое с лампами шагнули внутрь, и следом — скелле. Я стоял в галерее в темноте, скрытый столбом, и они меня пока не видели. Скелле подошла к упавшему охраннику, что-то негромко сказала, и я ее узнал. Это та, что «чинила» нам движитель. Ее сопровождающих я не видел, но для меня это было не важно. Скелле!

Это моя цель! Я быстро зашагал навстречу смерти. Один из нападавших увидел меня, вскрикнул:

— Вот он!

Скелле распрямилась, повернулась ко мне. В свете лампы я видел ее лицо — надменное, презрительное, безразличное. Наверное, с таким лицом я сам рассматриваю таракана, когда тот отважно перебегает мне дорогу. В следующую секунду я нажал на спусковой крючок.

Двор высветился как при разряде молнии, черные тени протянулись от сопровождающих скелле во все стороны, загудела дуга на груди женщины. Бандит рядом вскрикнул и уронил фонарь. Я, уже осознав, что победил, повернулся к нему. Ее сопровождали четверо. Когда зашипел шокер, они, не ожидавшие ничего подобного, банально ослепли, и я спокойно, как заправский мясник, зажарил всех.

Стволы откинулись, и рухнула тьма. «Надо щиток поставить или очки надевать», — первая мысль, которая пришла мне в голову. В следующее мгновение запах жареного мяса ударил в ноздри, и я решил, что побуду еще немного слепым — так будет лучше!

Уже не первый год я в этом мире, а, как выяснилось, ничего по-прежнему о нем не знаю. Аристократы здесь не просто граждане, которые имеют право голоса. Аристократы здесь, как на моей родной Земле в далеком прошлом, владеют своим доменом. Когда-то давно они были местными владетелями, вроде наших герцогов, графов, князей и прочих. Сейчас от этого прошлого почти ничего не осталось. Но именно почти. Дом или усадьба любого аристократа — его государственная собственность. На территории усадьбы не действуют законы монархии, здесь действуют законы благородного владельца. То, что произошло минувшей ночью, было актом войны. И если с нашей стороны считалось, что участником этой битвы выступал хозяин дома, то вот с другой никто не явился. Нет, трупы остались на месте. Но никто не явился за ними, никто не объявил своих прав или претензий. Никто, можно было так сказать, не объявил войну.