Из тьмы раздалось, – Кто здесь? Дети, это вы? Лишённый сил, на земле лежал «шепчущий».

– Нет, мы прячемся от кровавой охоты!

– Беглые?

– Нет, мы свободные! – сказал, подойдя ближе Ешхал.

– Ха… свободные, – давясь, прохрипел высушенный веками «шепчущий». – Вы свободные, а я беглый. Нелепо…, а раньше мы были «высшими». Вы знаете, кто мы?

– Нет! Все знания о нашем народе были утеряны, разве не так?

«Уставший от тяжести времени» начал рассказывать, тратя на это последние силы, что оставались в нём.

– Мир людей и люди – не одни в мире людей! Что нового может сделать человек, чтобы оставаться номером один в пищевой цепочке, знаете? Ответ… рабство!

Назвать нас «шепчущими» ещё одна глупость, на которую способны только люди. Ходят даже у нас легенды, знаете, те о которых не говорят, а именно что шепчут. Аннури… в этом, всё! Наши кузни славились в старом мире. Теперь же мы существа низменные, никчёмные.

Представьте расу Аннури, у которой множество поселений без вождей, королей и императоров. Когда люди переселились с далёких островов, мы повели себя слабо. Мы изучали человеческий род думая, что от них нет угрозы. Они нам не угроза, мы живём под землёй, выходя на поверхность ночью. Нам, они не интересны! Это всего лишь люди! Какая может быть от них угроза? Никакой! Если только, не говорить об уничтожении наших посевов, что мы оставляли палящему солнцу.

Потом, люди стали использовать нас для того, чтобы мы работали на них, как безвольные существа. Теперь же, посмотрите на меня. Я прячусь глубоко под землёй, скрывая свои знания и опасаюсь за свою скоротечную, и уже не такую долгую жизнь.

– Неужели, это был древний? – маленький Карми подскочил, перебив рассказ. – Ну, скажи, это ведь он?

– Не торопи события, – сказал Ешхал, – и не перебивай! Так вот, он продолжал.

– Слабость, проявленная нами, сгубила культуру многих веков. Мы слабы, чтобы воевать. Когда светило небес было сокрыто, мир принадлежал нам, Аннури. Великие города, что пришли в запустение. Вымирание целого народа не от голода, а от тотального безразличия. Сам мир, был против нас! В один из дней, что выходит из понимания людей, светило небес, озарило нас палящим нашу кожу светом. Это было давно, так давно, что многие не то забыли, не то унесли это с собой, в долгий путь по туннелю мрака.

Всё когда-нибудь проходит, прошло и наше время. Нам остаётся, только смириться. Городов, сокрытых под землёй, было слишком мало, чтобы уместить всех. Теперь же и этих городов нет. Сотни… сотни тысяч «шепчущих» умерли, не найдя своего, в этом новом мире людей.

Потом, мы жили не выходя на поверхность. Питались травой и мхом в пещерах. Люди же пользуются миром, выжимают последнее. Портят и уничтожают всё, за что берутся. Там где когда-то были зелёные леса, теперь до горизонта расстилается пустошь, ибо они меняли русла рек в пользу своих городов. Добывая руду, они предают её огню, истребляя на своём пути всё, что создавалось веками.

Давясь и задыхаясь, он произнёс. – Возможно, я уже последний из Аннури, что хранит знания прошлых веков. Сколько мне лет не сосчитать. Ха…, знаешь, когда я был мал, мне рассказывали страшный стишок: «Ведь тьма наш дом, где свет исходит из домов – там нету нас, мы там где вы, за вами мы…» — произнёс умирающий последние слова, полные детской наивности. И в этот же миг, дух ушёл из «векового», отдавшего свою долгую жизнь и все усилия, чтобы передать историю нам, двум Аннури.

– Ешхал, а ты не знаешь, сколько ему тогда было лет? – полюбопытствовал маленький Карми.

– Зная легенды о прошлых долгожителях, могу предположить, что старцу было десять, а может и больше веков. Но, ты опять меня перебил, поэтому я больше не буду рассказывать. Ешхал умудрённый временем, поднялся.

– Ну пожалуйста, Ахьсим Ешхал, нохшфал ошдин! Маленький Карми воззрился большими белыми глазами на Ешхала и повторил. – Ахьсим, там самое интересное осталось, ну пожалуйста!

– Ну ладно, уговорил! Когда прошёл день, мы поднялись на свежий воздух ночи. Погони уже не было. Мы, «шепчущие», уже не были теми, кто прятался. Мы впервые дали отпор! Мы были первыми, Аннури! Перед нами стояла великая цель…

– Зараза… пристала же! Всё этот поэт, виноват. Цурин, никак не мог забыть навязчивые строки из баллады Терция. – Да…, последний день в прибрежном городе был запоминающимся! Когда причудливый поэт узнал, каким путём я пойду и какой красочный вид предстанет передо мной, его уже никто и ничто не могло остановить. Столько рифм о горах и реках я за всю свою жизнь ещё не слышал. С тоской и подавленным раздражением вспоминал Цурин приятное расставание с запавшим в душу менестрелем.

С холма, перед взором центуриона открывался навесной мост, ведущий через высокогорный перевал. Этот путь раньше, насколько он знал, был свободен. Без препятствий минуя последний пост, он легко мог незамеченным добраться до города, если бы не это открытие. Нечто, удерживало его от необдуманных поступков, упрашивая подождать и понаблюдать за событиями, происходящими на той стороне. В это же время, двое, похожих по обмундированию на легионеров, остановили перебравшегося по мосту путника. Миновавший обрыв проследовал покорно к шатру и затерялся. Точка для обзора была не из лучших, но выбирать не приходилось. Солнце устремилось в зенит, приятно согревая на холме траву. Снова всмотревшись вдаль, Цурин заслонил рукой глаза от слепящих ярких лучей. Миновало несколько часов и, наконец, показался новый путник. Предыдущий же так и не вышел к открытому для обзора переходу, ведущему к скрытому за холмом следующему мосту. Волоча за собой тележку, бедолага, даже отсюда было видно, остолбенел и чуть не отправил свою ношу в пропасть, при виде легионеров. Далее, повторилось тоже самое, они проводили его к шатру и путник затерялся в горном массиве. Уже прошёл не один час, впустую потраченный на ожидание, но выведать что-то новое не удалось.

После наблюдения, пришло решение. – Они не представляют опасности для меня, ведь кто может знать, что именно я, тот выживший, последний центурион первой когорты, разбитого легиона. По сути, всё довольно просто. Раз это инийцский патруль… значит, я уже почти достиг своей цели. Задача представлялась элементарной, если же будут вопросы, скажу что я центурион из шестого железного легиона и иду с важным тайным поручением для регентского совета.

Поднявшись с примятой травы, Цурин стал спускаться по отлогому склону. Ранение не давало о себе забыть весь путь, что он уже успел проделать, возвращаясь в прославленную столицу. Тяжесть на сердце была не от боли от ран, а от тоски по дому, по великому городу Велфар, что всё это время, как будто звал своего любимца к себе, в родную землю.

Спустившись на гравийную дорогу, отвязал ненавистного коня. Взяв под уздцы, двинулся к сокрытому за валунами мосту. На одном из валунов внизу были вырезаны символы, которые он заметил ещё ночью. Они явно имели неизвестное, пугающее происхождение, освещаясь в темноте, отдавали ярким блеском, озаряя надпись: «Гикар Харим».