Языку, забытому и ненужному, были обучены мало знатных инийцских семей. Но, в семье Цурина забытый язык передавался из поколения в поколение. Он напряг память, вспоминая символы, собрал в два слова. Это означает…, означает: «Граница мира», или полностью: «Перевал "Граница мира", для отчуждённых людей, иллюзорно возвращающихся домой».

Как не странно, это название было оправданно, возможно передавая уже не тот смысл, но всё же. Насколько знал Цурин, этой дорой часто пользовались контрабандисты, перевозя табак и хлопок, без уплаты налоговых пошлин. Иногда, по ней возвращались отвергнутые или разочарованные люди.

Возможно по этой причине, регентский совет приказал установить контроль над этой местностью.

Выйдя на открытое пространство, пред ним предстал первый и самый продолжительный из шести висячих мостов. Можно было бы конечно спуститься с перевала и пойти другим путём, но на это ушло бы, как минимум несколько дней. Где-то внизу мерно бежало широкое русло, и первые два моста открывали прекрасный вид на реку. Да, именно её переходить вброд ему так не хотелось, по этой причине он сделал свой первый шаг по мосту.

Что удивительно, рысак шёл сзади спокойно, не показывая свой характер и той прыти, что раздражала всю дорогу до перевала.

Переступая по ненадёжно закреплённым доскам, центурион старался изо всех сил не смотреть вниз. Любопытство взяло верх. Опустив глаза, оказалось, что всё не так уж и плохо. Боль, напоминавшая о себе всю дорогу, прошла. На её место, пришёл забытый страх высоты. Не просто страх упасть, а паника от падения, которое будет длиться долго. Рысак же остановился, не демонстрируя нрав, возможно даже издеваясь. Собравшись, Цурин взял себя в руки, в те самые, которые сжимали канаты моста и никак не собирались отпускать. Оторвав взгляд от пропасти, смог наконец пойти дальше. Ступив на твёрдую землю, понял, что переход занял достаточно времени, чтобы устать и вспомнить о мучившей боли.

– Переход через второй навесной, закрыт! – сказал подошедший легионер.

– Я, подданный Инийцской империи! – значительно произнёс Цурин.

Стоящий рядом, совсем недавно перешедший мост путник, поняв что он не один, решил воспользоваться ситуацией и приобщить к своему возмущению, ничего не подозревающего, Цурина.

– По какому распоряжению, кто отдал такой приказ? – С полным негодованием, выпалил не решивший что дальше делать, путник.

– Не могу знать! Проконсул, отдал приказ закрыть проход через перевал. Сейчас почивает в шатре, просил не беспокоить.

– Ну так буди, в чём дело! Я не собираюсь ждать, пока он отоспится. Пусть разъяснит, что за бардак здесь происходит.

Чистый синий небосвод, на котором не было ни облачка, открывал палящему солнцу просторы. Из шатра вышел заспанный проконсул. Потирая слипшиеся глаза, он обратился к легионеру.

– В чем дело…, что за шум?

– Господа, хотят перейти перевал по мосту.

– Ты им сказал, что я запретил.

– Да, но они не верят, требуют вас.

Путник поубавил прыть, видя лицо не простолюдина, а ожиревшего сального борова, с которым хочешь, не хочешь, но придётся вести себя почтительно. Его тон сменился кардинально, от неучтивости до лизоблюдства.

– Достопочтимый! Мне, нужно пересечь перевал, как можно быстрее. Не угодно ли решить это, наедине? – произнёс мягко путник.

– Не угодно, – оборвал его проконсул, всматриваясь в лицо воина, очень знакомого ему с времён службы на краях Ольдакара. – В те времена, я был бойким и проворным. Да-да, именно тогда я и увидел, в первые, этого перспективного легионера.

– Чем обязан? – обратился проконсул к Цурину, пристально, с неподдельным интересом всматриваясь в его лицо. Стоящего рядом путника для него как будто не существовало, и все обходительные слова утопали в незаинтересованности. Пронизывающий взгляд подметил, доработанную до автоматизма всех легионеров, осанку. – Без сомнений, если он сейчас на службе, наверняка прибывает в немалой должности.

Цурин повторил. – Я, подданный Инийцской империи, прошу предоставить мне проход, по государственному делу.

– И, по какому же это делу, что не требует отлагательств? – поинтересовался проконсул. – Любопытство опасно в неумелых руках, для остальных же бывает весьма полезным! Может быть, и мне будет полезна новость или информация, что несёт в столицу этот воин, – подумал проконсул.

– Не имею право говорить… при всех, – сказал Цурин. – Могу лишь добавить, что очень важное!

– Пойдём за мной, – сказал проконсул, приглашая в шатёр воина. – А теперь, я тебя попрошу поподробнее, не скупясь на детали.

Цурин понизив голос, начал доверительный разговор. – Вам, должно быть известно, что мы не идём против империй в открытых сражениях. Чтобы избежать условностей, одно из нападений имело место быть. Моя задача предстать перед советом регентов и доложить о последствиях. Больше сообщить не могу, связан долгом. Вы же, как никто другой, понимаете, в какие неспокойные времена мы живём? – сказал Цурин, видя во взгляде слушателя удивление, а затем полное согласие.

Поняв, что больше ничего от него он не узнает, проконсул закивал головой. – Как жаль… как жаль, что я ничем не могу помочь. Видите ли, один из навесных мостов повреждён и дальше проход закрыт. Вчера мы попытались перейти, но ретивая лошадь запаниковала, пробив несколько перекрытий, утянула за собой одного из легионеров. Так что решать вам, но боюсь, что мост потерян. Единственный вариант, это спуститься вниз и перейти пролив реки вброд. Хотя… нет. Точно, я могу вам помочь! Вы, могли бы составить мне компанию в этом нелегком пути. Согласитесь, это куда безопасней, для такого хранителя важных сведений, как вы. Мои легионеры обеспечат защиту, а для меня, поверьте, собеседник в пути это такая редкость.

Принять предложение проконсула было честью, но не лишала возможности отказаться.

– Вы, говорите один из мостов, а какой именно? – уточнил Цурин.

– Следующий. Если вы, ещё обдумываете моё предложение, то я планирую спуститься вниз к реке. Перейти через сужающийся пролив, а дальше подняться и выйти к следующему висячему мосту, уходящему за перевал. Надеюсь, что он пребывает в целости и достаточно надёжен.

Как принято считать, проконсулы – это политики, которые жиреют на своём поприще. Этот же, фрукт, был Цурину любопытен. Странное чувство подсказывало, что он что-то задумал или возможно знает больше, чем говорит.

Проконсул же, не подавая вида, благодарил тот шанс, который свёл их дороги вместе. – Он, даже не понимает, в какой опасности находится сейчас. Соглашайся составить компанию, – подумал проконсул. – Это, лучший вариант для тебя!

Наконец, дав ответ и выйдя из шатра, на Цурина устремился, тот самый, недовольный взгляд путника, который стоял и дожидался, пока они закончат разговор.

– Мне, хотелось бы узнать всё-таки, причину запрета! – сказал путник, который по манерам всё больше напоминал купца.